Когда неосновательное обогащение не подлежит возврату или снова о применении ст. 1109 ГК РФ

Тема применения ст. 1109 ГК РФ, наверное, никогда не иссякнет, а споры относительно ее содержания не прекратятся. Я уже однажды писал про одно из дел, в котором доверитель был защищен от требований о взыскании неосновательного обогащения именно на основании ст. 1109 ГК РФ. Подобную позицию я применял и в других делах. Ее применяли успешно и мои коллеги, а также те, кто читал вышеуказанную публикацию.

У кого нет желания читать данный обзор могут перейти к продолжению этой публикации с приведением конкретного примера защиты доверителя от требования возврата неосновательного обогащения в публикации: Когда переводы на карточку не взыскиваются в качестве неосновательного обогащения. Защита доверителя от требований о возврате неосновательного обогащения.

Нельзя сказать, что существует единообразная практика применения ст. 1109 ГК РФ, что все ее одинаково понимают, что все согласны, кто и что должен по ней доказывать. Даже публикации коллег на Праворубе говорят о том, что из этой статьи ГК РФ делаются разные выводы.

Но право — это не математика. В нем нет никаких раз и навсегда заданных истин. Хотя многие юристы весьма категоричны в своих суждениях, полагая, что только им известно, как правильно применять право, но я далек от такого подхода.

В праве 2+2 может быть иногда равно 1, иногда трем, совсем редко 4, а часто равно 5. Хотя и в математике такое бывает, что 2+2 не равно 4, но все же реже, чем в праве.

Для права более подходит анекдот про раввина.

А теперь перейду к нашей теме.

Каждый день на банковские карточки граждан осуществляются тысячи переводов. И мало кто подозревает, что получив на свою карточку денежные средства, можно легко стать ответчиком по иску о неосновательном обогащении.

Представим, что Петя Иванов сделал Феде Смирнову несколько платежей на его банковскую карточку. Допустим Петя перевел Феде 100 000 рублей, а затем через неделю еще 100 000 рублей, и еще через неделю еще 200 000 рублей.

Предположим, что никто, кроме Пети и Феди не знает, по какой причине переводились деньги. А таких причин может быть тьма: Петя возвращает долг; Петя дает деньги Феде в долг; Петя переводит деньги, чтобы Федя их кому-либо предал; Петя переводит деньги в знак благодарности; Петя переводит деньги, чтобы Федя что-либо купил на них для Пети; Петя платит Феде за юридические консультации. Этот ряд можно продолжать до бесконечности.

Самое главное в нашем предположении — это отсутствие для стороннего наблюдателя каких-либо объективных доказательств наличия оснований платежа.

А теперь вопрос, а если Петя захочет вернуть эти деньги, то с точки зрения справедливости при каких условиях следует их взыскивать?

Если Петя, например, совершил ошибочный платеж, то справедливо его будет взыскать с получателя. Но вряд ли три значительных платежа периодичностью через неделю являются ошибочными

Равным образом, будет справедливо взыскать деньги с Феди, если это был платеж по договору, который Петя и Федя хотели заключить, но не заключили.

Но если нет никаких доказательств существования обязательства, во исполнение которого Петя перевел деньги Феде (может оно и было, но нет доказательств). На кого справедливо возложить риск отсутствия таких доказательств.

На мой взгляд, риск негативных последствий следует возлагать на того, кто осуществляет платеж. Если лицо сознательно и добровольно переводит другому лицу деньги, то именно оно должно позаботиться о том, чтобы у него имелись подтверждения наличия оснований платежа.

В противном случае все те сотни тысяч платежей, которые производятся ежемесячно между гражданами, придется признавать неосновательным обогащением и взыскивать с получателей, но в подавляющем большинстве случаев эти переводы либо имеют основания, либо являются добровольными и сознательными безвозвратными платежами. Поэтому вероятность того, что нет мотивов для возврата денег, гораздо выше обратного. Кто помнит мою публикацию про стандарты доказывания поймет, что в подобном случае возложение обязанности доказывания на получателя платежа в случае неопределенности приведет к валу ошибочных решений. Соответственно, по моему убеждению, именно на плательщика необходимо возлагать бремя доказывания, что деньги по ошибке переведены не тому лицу, либо тому лицу, но в размере, превышающем договорные обязательства; либо отпадение основания, по которому были получены деньги, например, при признании договора незаключенным, при расторжении договора, когда были произведены авансовые выплаты и иных подобных случаях. 

Ведь если кто-то производит несколько платежей, то это делается либо в силу существования договорных отношений и в таком случае переводящий деньги в подавляющем большинстве случаев должен располагать доказательствами таковых. 

В споре, о котором пойдет речь в параллельной публикации, ответчику от истца поступали десятки платежей на карточку общей суммой более 1 700 000 рублей. Платежи поступали для самых различных целей, но все они не имели  возвратного характера.  Если возложить на ответчика в таком случае обязанность доказывания того, по какому основанию был получен каждый платеж, и если он не представит доказательств взыскать с него эту сумму, то мы придем к явной несправедливости.

На мой взгляд истец, как лицо, расстающееся со своими деньгами и совершающее действие может в большей степени избежать риска их потери, потребовав от получателя, например, подписанную и отсканированную копию договора.

Если же  истец сознательно регулярно что-то переводит ответчику и не может сказать в суде ничего вразумительного относительно того, а для чего он вообще переводил деньги, то следует сделать вывод, что он сознательно, добровольно и без наличия какого-либо обязательство перечислял деньги. Но в таком случае нет никакой ошибки, нет перевода по незаключенному договору и так далее, а поэтому нет предпосылок считать такие переводы неосновательным обогащением.

На самом деле гражданское право в большей части заключается в справедливом распределении рисков, а как говорил Агарков М.М. их следует возлагать на того, для кого легче их предотвратить. 

Вернемся к ситуации Феди и Пети. Петя в суде будет говорить в суде одну версию, почему был перевод, а Федя — другую. В большинстве таких случаев никакой суд не сможет установить реальные отношения сторон, а поэтому решение может быть принято на справедливом распределении рисков на того, кто легче может его избежать: ты делаешь платеж, тогда прими меры к тому, чтобы у тебя были доказательства его возвратности; не принял таких мер — считаем, что был добровольный платеж при отсутствии обязательств, который не может рассматриваться, как неосновательное обогащение.

На мой взгляд, ст. 1109 ГК РФ как раз вводит такую модель распределения рисков и обязанностей доказывания.

Проанализирую кратко существующую практику, которая исходит из той позиции, которую я изложил.

Краткий обзор судебной практики по применению ст. 1109 ГК РФ

Когда я говорил о применении ст. 1109 ГК РФ речь шла, естественно, о п. 4 этой статьи, в которой говорится следующее:

Не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности.

И что же здесь сложного спросит читатель. Несмотря на простоту формулировки, проблема заключается в том, кто и как должен доказывать, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства.

Можно ли доказать отрицательный факт? Попробуйте. Например, может ли займодавец доказать тот факт, что ему не вернули сумму займа? Нет, не может.  Возможно лишь доказать факт возврата займа.

И в делах о неосновательном обогащении, как получатель может доказать, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства?

Получатель может лишь в процессе взыскания неосновательного обогащения спросить истца или его представителя, а во исполнение какого обязательства переводились деньги. И, поверьте, во всех подобных делах, в которых я участвовал, как правило никто не мог сказать, во исполнение какого обязательства переводились деньги. А объяснения сторон согласно ст. 55 ГПК РФ также являются доказательствами и если сама сторона говорит, что нет такого обязательства, во исполнение которого переводились деньги, то как раз и в таком случае и применима ст. 1109 ГК РФ.

Мое видение подтверждается и судебной практикой, которая приводится ниже.

Апелляционное определение Московского городского суда от 04.04.2019 по делу N 33-13749/2019

В силу ст. 1102 ГК РФ лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение), за исключением случаев, предусмотренных статьей 1109 настоящего Кодекса.

В силу ч. 4 ст. 1109 ГК РФ не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности.

По смыслу данной нормы не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения денежная сумма, предоставленная во исполнение несуществующего обязательства.

Доказательств тому, что денежные средства перечислялись на условиях возвратности со стороны ответчика, материалы дела не содержат.

Суд учел, что истцом на протяжении длительного времени перечислялись денежные средства в отсутствие каких-либо письменных соглашений, зная об отсутствии каких-либо обязательств с его стороны о перечислении указанных денежных средств, их близкие родственные отношения.

Истцом не представлено достаточных и достоверных доказательств наличия между истцом и ответчиком договорных отношений, того, что ответчиком приняты на себя обязательства по возврату денежных средств.

Оценив установленные обстоятельства в совокупности с объяснениями сторон и иными собранными доказательствами, суд пришел к выводу о том, что истцу было известно об отсутствии с ответчиком каких-либо договорных отношений, доказательств обратного истцом не представлено.

Принимая во внимание, что истцом систематически осуществлялись платежи ответчику, при этом истцу было известно об отсутствии письменного обязательства об их возврате, об отсутствии у него обязательства по перечислению денежных средств ответчику, заявленные истцом требования о взыскании с ответчика неосновательного обогащения в размере сумма, процентов за пользование чужими денежным средствами сумма, судом первой инстанции отклонены.

Судебная коллегия соглашается с выводами суда первой инстанции. Данные выводы основаны судом на материалах дела, к ним он пришел в результате обоснованного анализа письменных доказательств, которым дал надлежащую оценку в соответствии с положениями ст. 67 ГПК РФ во взаимосвязи с нормами действующего законодательства.

Апелляционное определение Московского городского суда от 28.02.2019 по делу N 33-4318/2019

Более того, как следует из пояснений представителя истца в заседании суда апелляционной инстанции, с учетом выводов, содержащихся в апелляционном определении Таганского районного суда г. Москвы от 17.08.2017 г., она полагает, что истцом направлялись ответчику выплаты в счет несуществующего обязательства.

В соответствии с положениями пп. 4 п. 1 ст. 1109 ГК РФ в качестве неосновательного обогащения подлежат возврату средства, предоставленные в счет несуществующего обязательства, если лицо требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства.

Апелляционное определение Московского городского суда от 18.12.2018 по делу N 33-54062/2018

Отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд обоснованно исходил из того, что оплачивая за ответчиков жилищно-коммунальные услуги, истец знал об отсутствии у него какого-либо обязательства перед ответчиками, в связи с чем суд пришел к правильному выводу о том, что платежи были произведены истцом во исполнение несуществующего обязательства, о чем он знал, либо в целях благотворительности, поскольку ответчики являлись родителями его жены. Доказательств того, что данные денежные средства были уплачены истцом за ответчиков с условием возврата ответчиками истцу уплаченных денежных средств, то есть были уплачены истцом за ответчиков на условиях договора займа, истец суду не представил, письменного договора займа, несмотря не значительные денежные суммы, стороны не заключили. Учитывая изложенное, суд правомерно применил ч. 4 ст. 1109 ГК РФ и правильно отказал в удовлетворении заявленных требований.

Апелляционное определение Владимирского областного суда от 14.11.2017 по делу N 33-4273/2017

Апелляционным определением от 14.06.2016, которым решением Муромского городского суда от 03.03.2016 оставлено без изменения, установлено, что спорная сумма была перечислена обществом в пользу М.Р. добровольно и намеренно, в отсутствие какого-либо заблуждения или ошибки. Доказательств перечисления спорной суммы обществом в счет исполнения каких-либо обязательств, наличие таких обязательств у общества перед М.Р. суду не представлено. М.С., являющийся руководителем общества, не мог не знать о том, что денежные средства были перечислены во исполнение несуществующего обязательства между обществом и М.Р. Добровольно, заведомо зная об отсутствии каких-либо обязательств перед М.Р. без каких-либо условий общество перечислило денежные средства и потому в силу положений п. 4 ст. 1109 ГК РФ не вправе требовать возврата указанных средств. Доказательств ошибочности перечисления указанной суммы истец не представил.

Апелляционное определение Владимирского областного суда от 28.06.2012 по делу N 33-1897/2012

При таких обстоятельствах суд пришел к правильному выводу о том, что П. не имел каких-либо обязательств перед ответчиком — собственником здания, в котором по заказу истца производились ремонтные работы; названные работы не были ни заказаны, ни поручены истцу, ни одобрены ООО «Дом быта», о чем истцу было достоверно известно.

С учетом изложенного при разрешении спора суд правильно применил положения п. 4 ст. 1109 ГК РФ, в соответствии с которыми не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности.

Истец, зная, что не является собственником здания, не имея притом обязательств по проведению ремонтных работ, произвел указанные работы в собственных интересах, не ставя об этом в известность ответчика, произвел затраты в счет несуществующего между сторонами обязательства.

Ну и, конечно же, нельзя обойти вниманием и недавнее определение Верховного Суда РФ, как раз касающееся нашей темы.

Когда неосновательное обогащение не подлежит возврату в практике Верховного Суда РФ

Мои тезисы подтверждаются и определением ВС РФ от 10.08.2021 № 16-КГ21-10-К4, в котором обсуждался вопрос возврата неосновательного обогащения.

Фабула спора

Стороны с 17 апреля 2015 г. состояли в браке, который расторгнут решением мирового судьи судебного участка № 75 Волгоградской области от 25 февраля 2016 г. 19 мая 2016 г.

Лалиев О.Ю. внес на расчетный счет Петровой К.А. денежные средства в размере 2 400 000 руб., а 1 августа 2016 г. — в размере 1 300 000 руб.

Лалиев О.Ю. обратился в суд с иском к Петровой К.А. о взыскании неосновательного обогащения, указав, что по приходным кассовым ордерам от 19 мая 2016 г. № и от 1 августа 2016 г. № внес на расчетный счет ответчика 2 400 000 руб. и 1 300 000 руб. соответственно. До настоящего времени данные денежные средства ответчиком не возвращены.

Суды иск удовлетворили.

Суд первой инстанции по данному делу как раз и руководствовался порочной логикой, противоположной той, о которой говорил я в начале публикации. Что же написал суд в решении?

Читаем в решении:

Следовательно, распределение бремени доказывания в споре о возврате неосновательно полученного должно строиться в соответствии с особенностями заявленного истцом требования. Исходя из объективной невозможности доказывания факта отсутствия правоотношений между сторонами, на ответчика возлагается бремя доказывания обратного (наличие какого-либо правового основания). Иное бы привело к лишению истца адекватного способа защиты от возникшего за его счет неосновательного обогащения при отсутствии между сторонами спора каких-либо иных отношений по поводу ошибочно предоставленного, кроме факта самого предоставления.

Юридически значимыми обстоятельствами, подлежащими доказыванию по делу о возврате неосновательного обогащения, являются не только факты приобретения имущества за счет другого лица при отсутствии к тому правовых оснований, но и факты того, что такое имущество было предоставлено приобретателю лицом, знавшим об отсутствии у него обязательства перед приобретателем либо имевшим намерение предоставить его в целях благотворительности. При этом именно на приобретателе лежит бремя доказывания того, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности.

Как видим, суд принял точку зрения с точностью до наоборот, возложив на ответчика бремя доказывания отрицательного факта. Два вышестоящих суда поддержали такую логику «на ура».

Ответчику повезло, что в лотерее фильтрации дел в ВС РФ ему выпал счастливый билет и его дело передали для рассмотрения по существу.

ВС РФ не согласился с выводами судов и, отправляя дело на новое рассмотрение, исходил из следующего:

Согласно подпункту 4 статьи 1109 Гражданского кодекса Российской Федерации не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности.

В силу указанной правовой нормы денежные средства и иное имущество не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения, если будет установлено, что они передавались лицом, требующим их возврата, заведомо для него в отсутствие какого-либо обязательства, то есть безвозмездно и без встречного предоставления.

В соответствии с частью 1 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Как следует из судебных постановлений, факт наличия долговых либо иных обязательств между сторонами судом не установлен.

В судебном заседании суда первой инстанции представитель Петровой К.А. поясняла, что истец и ответчик проживали совместно и после расторжения брака, имеют совместного ребенка. Между ними имелась договоренность о приобретении квартиры для дочери, и эта договоренность осталась в силе после расторжения брака. 19 мая 2016 г. между Петровой К.А. и ООО «ПНЕВМОСТРОЙ» заключен договор участия в долевом строительстве, оплата по которому произведена за счет кредитных денежных средств.

Согласно объяснениям ответчика 2 400 000 руб. являлись средствами, которые она попросила истца внести на счет в банке ввиду своей занятости, а 1 300 000 руб. внесены истцом в качестве подарка для дочери, что Петрова К.А. отразила в декларации о доходах.

Возражая против иска, ответчик указывала на то, что истец, внося собственноручно деньги на ее счет в банке, в любом случае не мог не знать, что делает это в отсутствие каких-либо обязательств, без какого-либо встречного предоставления. Применительно к пункту 4 статьи 1109 Гражданского кодекса Российской Федерации данные обстоятельства настоящего дела предполагали обязанность суда высказать свое суждение о том, подлежали ли указанные денежные средства возврату в качестве неосновательного обогащения.

Этого судом сделано не было, а соответствующий довод представителя ответчика в нарушение требований части 4 статьи 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не получил какой-либо правовой оценки.В предыдущей публикации я привожу конкретный пример применения данной позиции в деле, в котором мы с коллегой Иваном Михайловым отстояли интересы нашего доверителя в Василеостровском районном суде города Санкт-Петербурга и Санкт-Петербургском городском суде по иску о взыскании с него более 1 700 000 рублей:

В приложении к настоящей публикации можете ознакомиться с обезличенным отзывом по одному из дел, по которому я дистанционно помог ответчику выиграть спор о возврате неосновательного обогащения.