Возбуждение уголовного дела по ч. 4 ст. 290 УК РФ с последующим его прекращением. Возбуждение дела по ч. 3 ст. 30 ч. 3 ст. 159 УК РФ. Коррупционный скандал, который придумали

Бороться с коррупцией должно и нужно. Мы часто наблюдаем, что порой благие намерения превращаются, при их реализации, в нечто совсем другое, далекое от первоначального замысла.

Уходит, например, со своего поста «главный по тарелочкам», следом за ним уходят и члены его команды.

Мне довелось защищать одного хорошего человека, в свое время работающего в Правительстве Московской области. По существу его «вина» заключалась в том, что тот вовремя не ушел со своего поста, после ухода в отставку своего непосредственного начальника — министра.

К моему подзащитному неоднократно обращались с предложениями уйти со своего поста в связи с приходом другой команды во власть. Он вовремя не сориентировался, не сообразил, что данные просьбы являются предложениями, от которых «нельзя отказываться». Это была предыстория.

ОРМ в отношении подзащитного проводились несколько месяцев. На задержание чиновника, оперативно откликнулись СМИ, предположительно пресслужба ГУВД, предоставила данную информацию медийным изданиям, якобы о том, что «при получении взятки в особо крупном размере был задержан высокопоставленный чиновник....» Мягко говоря, данный «вброс» не соответствовал действительности.

В качестве «троянского коня» выступал бизнесмен, у которого якобы «вымогают взятку» за реализацию контракта, заключенного между Правительством Московской области и его коммерческой структурой.

Суть обвинения заключалась в том, что якобы мой подзащитный просил себе откат из тех денег, которые будут перечислены на расчетный счет коммерческой организации по контракту, заключенному между коммерческой организацией и Правительством Московской области.

Скажу сразу, никаких денег чиновник не просил. Сотрудники СК РФ, данное обстоятельство, пояснили тем, что «дураков нынче не стало», и никто напрямую «откат» не требует, а требование получение денег носит якобы завуалированную форму.

В отношении моего подзащитного возбудили уголовное дело по п.п. «в, г» ст. 290 УК РФ. С учетом уже немолодого возраста и состояния здоровья моего подзащитного, это было равносильно катастрофе. О серьезности подозрения, я рассказал его супруге и сыну. Для меня было важно донести до родственников, что «чудес не бывает» и в тоже время сделать все, что лично от меня зависит для защиты его интересов.

Первое, что нужно было сделать — добиться меры пресечения не связанной с лишением свободы. Этого удалось добиться: моему доверителю была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.

Второе, решить вопрос о его госпитализации, т.к. в связи с этими событиями здоровье моего подзащитного сильно пошатнулось. Этим решалось две подзадачи:

• подлеченный человек мог участвовать в процессуальных действиях. Хотелось, чтобы здоровья доверителя хватило на преодоление натиска правоохранителей и суда,
• заодно нужно собрать документы на ВТЭК для получения инвалидности.

Этих целей нам тоже удалось добиться.

Попытка уволить доверителя

После выписки из больницы мой подзащитный, будучи под следствием, как ни в чем не бывало ходил на работу, некоторые из коллег по работе требовали, чтобы он уволился по собственному желанию, однако он и не думал увольняться.

Тогда представители следственного комитета, вышли в суд с ходатайством об отстранении его от должности. К удивлению прокуратуры и следственного комитета, и к радости защиты, судья в постановлении отказала в ходатайстве об отстранении от должности. 

Через некоторое время, последовало прокурорское представление. 

На этот раз мне пришлось предложить своему подзащитному не испытывать судьбу и уволиться по собственному желанию, поскольку как информированный оптимист понимал, что не может нам постоянно «везти», а «не хорошая» запись в трудовой книжке может помешать в будущем при устройстве на работу.

Мой доверитель уволился по собственному желанию. При рассмотрении данного дела в Мосгорсуде, мы предоставили дополнительно документы о том, что предмет спора отсутствует. Таким образом, и судебный акт суда 2 инстанции был принят в нашу пользу.

В основе обвинения, кроме материалов ОРМ легли показания потерпевшего, причем потерпевший сам «тёртый калач», весьма ловко дал показания, но также чувствовалась «рука мастера» их «причесавших как надо».

В дальнейшем, при сопоставлении распечаток переговоров с показаниями потерпевшего, выявилось много откровенного вранья и передергивания фактов. Защита пыталась обратить на это внимание, но, к сожалению, ни следствию, ни прокуратуре, ни суду это оказалось не интересным.

При исследовании материалов ОРМ, в одном из последних контактов потерпевшего с подзащитным, зафиксированных в аудио и видео ряд, прослеживалась откровенная провокация дачи взятки со стороны потерпевшего, и очевидный отказ моего подзащитного на данное «предложение».

Обидно, что данное обстоятельство не произвело впечатления ни на предварительное, ни на судебное следствие. Как мне думается, были исследованы предыдущие контакты, между подзащитным и потерпевшим, которые мало о чем информируют, вот потерпевший и решил торпедировать события в тот же день, перед «реализацией» ОРМ.

Само собой напрашивался резонный вопрос:

«Какова была необходимость встречаться с потерпевшим в различных общественных местах, рюмочных — макдональдсах, вместо того, чтобы решать производственные задачи на рабочем месте?» Оказывается, в то самое время Правительство Московской области переезжало со Старой площади в г. Красногорск и чиновники на некоторое время остались без своих рабочих кабинетов.

Одним из существенных (можно сказать главных) ошибок следствия была сама процедура возбуждения уголовного дела, т.к. мой подзащитный, в соответствии с ч. 1 п. 9 ст. 447 УПК РФ, относился к категории лиц, в отношении которых применяется особый порядок производства по уголовным делам.

Постановление о возбуждении уголовного дела по п.п. «в, г» ч. 4 ст. 290 УК РФ было отменено. Однако, через 10 дней дело снова возбудили, но уже по ч. 3 ст. 30, ч.3 ст. 159 УК РФ.

Одним из основных достижений защиты на стадии предварительного следствия считаю переквалификацию с более тяжкого обвинения на менее тяжкое, а именно, с п.п. «в, г» ст. 290 УК РФ на ч.3 ст.30 ст. 159 УК РФ. С низшего предела наказания ст. 290 УК РФ от 8 лет до 12 лет лишения свободы, перейти на высший предел незаконченного состава ч.3 ст.30 ст. 159 УК РФ — 4 года, при оконченном составе — 6 лет, где минимальный срок наказания равнялся 2-м годам, в старой редакции вышеназванной нормы.

Хотя ранее в СК РФ меня уверяли, что это невозможно, и на переквалификацию они никогда и ни за что не пойдут. Им же нужен «коррупционер» с соответствующим суровым приговором и наказанием в виде многолетнего лишения свободы, а не «рядовой мошенник», который СК РФ явно был не интересен.

Единственный путь следствия указывался на «правильное поведение» — полностью признать свою вину и раскаяться в содеянном, сначала по ст. 290 УК РФ, ну а потом, после отмены незаконного постановления о возбуждения уголовного дела по ст. 290 УК РФ, они вновь «затянули ту же песню» уже по ч.3 ст.30 ст. 159 УК РФ.

Сделав шаг навстречу защите, прокуратура и следствие начали играть «в футбол» — мои жалобы в Прокуратуру г. Москвы на Никулинскую районную прокуратуру отправляли для рассмотрения в саму Никулинскую прокуратуру. СУ субъекта СК РФ со СО СК РФ разыграли такую же «комбинацию».

По прошествии времени, мысленно «отматывая ситуацию назад», критично исследуя действия защиты в моем лице, виртуально меняя в своем воображении тактику защиты, задавал себе ответ: — «Возможно ли было добиться полного прекращения уголовного преследования? И какие ответные меры могли последовать со стороны обвинения?» У меня на этот счет до сих пор нет ответа. Любые мои действия в качестве защитника, порождали противодействия со стороны обвинения.

Примечательно, что 3-й Закон Ньютона в юриспруденции работает несколько иначе, чем по законам классической физики. Где порой меры противодействия, лиц осуществляющих уголовное преследование, бывают в разы превышающие первоначальные усилия защиты, и „отдача“ бывает так ошеломительна, что восстановить первоначальную ситуацию, которая ранее в большей степени была в интересах подзащитного, практически бывает уже невозможно.

Поэтому я с неким скепсисом отношусь к предложениям: — «А давайте сделаем вот так, а потом посмотрим что будет». Всегда предпочитаю просчитывать риски.

Если задать себе другой вопрос: — " Итоги по делу могли быть более драматичны?" ответ имеется: — «Безусловно!» Тем более, что сотрудники СК РФ и местной прокуратуры были настроены на «образцово-показательный» процесс, дабы показать урок правового воспитания другим, а моего подзащитного использовать в качестве эталона борьбы с коррупцией. В таком аспекте, их первоначальные планы были сорваны.

Несмотря на обвинительный приговор, я глубоко убежден в том, что вина моего подзащитного так и не была доказана.

Согласно диспозиции ст. 159 УК РФ Мошенничество, то есть хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотреблением доверием.

Нельзя похитить того, чего у потерпевшего нет, что не может ему принадлежать.

И в обвинении, и в приговоре утверждается, что мой подзащитный обвинялся в попытке хищения денежных средств именно принадлежащих потерпевшему как физическому лицу.

Это утверждение не верно, во-первых, потому что в силу действующих законоположений (ст.ст. 48, 66-67 и 87-88 ГК РФ, ст. 2 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью») ни генеральный директор, ни участники общества не являются собственниками имущества (в данном случае денежных средств), которое в будущем возможно будут принадлежать ООО «ХХХ».

Это утверждение неверно, во-вторых, потому что в обвинении не приведены и в деле не имеется доказательств того, что денежные средства должны были бы принадлежать именно потерпевшему как физическому лицу.

Это утверждение не верно, в-третьих, потому что согласно положениям ст. 223 ГК РФмомент возникновения права собственности на денежные средства у приобретателя, а именно, у ООО «ХХХ», возникает с момента перечисления их на расчетный счет ООО «ХХХ». Перечисления денежных средств на р/с ООО «ХХХ» не произошло, что подтверждается самим приговором.

Таким образом никакого имущества, а именно денежных средств, у потерпевшего не было и быть не могло. Денежные средства из Министерства финансов Правительства Московской области не перечислялись на расчётный счет ООО «ХХХ» вплоть до момента доставления подзащитного (13 мая 2010 года) в ОБЭП ЗАО УВД г. Москвы.

Налицо отсутствует предмет преступления – денежные средства.

Обвинение исходит из предположения о якобы подготовке подзащитного к совершению преступления, покушению на имущество — денежные средства, которое не потерпевший, как физическое лицо, а именно ООО «ХХХ» могло бы получить в будущем.

Таким образом, сам потерпевший, по уголовному делу был признан потерпевшим неправомерно.

Даже если предположить, что мой подзащитный, совершал преступление на стадии его приготовления, то и это все равно не образует состав преступления, поскольку он обвинялся в состоянии тяжкого преступления, а уголовная ответственность на стадии приготовления наступает только за особо тяжкий состав.

Перечитав приговор, сначала хотел его опубликовать, но поскольку он пестрит событиями, лицами, документами и обстоятельствами, а без них становится невозможно уловить не только нюансы дела, но и существенные узловые моменты.

Кроме того, сам приговор, никакого отношения к праву не имеет.

Итоги

Предварительное и судебное следствие составило около года.

Позиция по делу: полное непризнание своей вины.

Приговор по делу: два года шесть месяцев реального наказания в колонии общего режима, без штрафа.

Реальное отбытие наказания — полтора года.

Именно по этой причине мы не стали обращаться в Верховный суд РФ, дабы не «спутать карты» при рассмотрении вопроса об УДО.

Если рассматривать объективно данный уголовный процесс в привязке со статистическими данными по квалификации, переквалификации и наказанию, избирательности в подходе правоприменения, а также с другими неблагоприятными факторами реальной окружающей действительностью, то в целом результат, на мой взгляд, на много более благоприятный, чем ожидалось и обещалось властями ранее.