Найти юриста / адвоката / эксперта
Введение.
Вот и наступил новый год, по сложившейся традиции принято подводить итоги года прошедшего и готовиться к новым трудовым будням. Собравшись с мыслями, я решил написать настоящую статью, в которой, с одной стороны, хочу рассмотреть достаточно интересное дело, которым завершился мой трудовой год, с другой стороны, на примере этого же дела рассмотреть сложившуюся судебную практику: «Оправдательный приговор. Альтернативная реальность».
Подведение любых итогов неразрывно связано со статистикой. Так вот, согласно данным Прокуратуры Новосибирской области за 11 месяцев 2016 года, судами было оправдано 10 лиц, из них в отношении 9 лиц оправдательные приговоры отменены судом апелляционной инстанции. Несложными арифметическими подсчетами можно вычислить, что на территории Новосибирской области за 2016 год был оправдан 1 человек. Если совсем не сгущать краски, то я полагаю, что в данную статистику не вошли лица, в отношении которых вынесены оправдательные приговоры по отдельным эпизодам. Не смотря на это, статистика поражает воображение, что в области с населением практически 3 миллиона человек за год вынесен один оправдательный приговор.
Судебная система давно выработала подход, при котором вынесенный обвинительный приговор устраивает все стороны и фактически является альтернативной реальностью приговора оправдательного. Помните как в старом анекдоте: «Ваша честь, Вы можете посадить невиновного? Нет, конечно, я дам ему условно».
Фабула дела.
Я возвращался домой из отпуска, когда раздался телефонный звонок от матери моего бывшего клиента, которого я защищал буквально за полгода до этого по другому делу. В ходе телефонного разговора я узнал, что в отношении моего бывшего подзащитного возбуждено новое уголовное дело по части 2 ст. 318 УК РФ и ст. 319 УК РФ. Ситуация усугублялась тем, что примерно за полгода до произошедшего я защищал указанного мужчину по части 1 ст. 318 УК РФ. Тогда дело было прекращено в связи с примирением сторон, а соответственно юридически не влияло на настоящее дело. Однако это всего лишь юридически, а фактически данное обстоятельство могло существенно влиять на формирование внутреннего убеждения следствия, и, главное, суда.
На следующий день я вступил в уголовное дело в качестве защитника. Ознакомившись с доступными мне материалами, а также пообщавшись с подзащитным, вырисовывалась картина произошедшего, и была она следующая. В один из летних дней мой подзащитный собирался к себе на дачу отмечать день рождение. Со своей знакомой они сидели во дворе дома, ждали такси. В это время к ним подошел сотрудник полиции и потребовал предоставить документы. На что подзащитный пояснил, что документов у него с собой нет. После этого сотрудник полиции потребовал, чтобы мой подзащитный проехал с ним в отделение полиции. Последний стал ему объяснять, что не находится в розыске, что скоро за ним приедет такси, и он уедет на дачу. Однако сотрудник полиции все равно продолжал настаивать, чтобы подзащитный проследовал в отдел полиции. В этот момент подзащитный начал уходить от сотрудника полиции в сторону своего дома, на что сотрудник схватил его за руку и начал заталкивать в автомобиль. При этом сотрудник полиции надел на левую руку подзащитного браслет наручников и пытался надеть второй браслет на правую руку. Мой подзащитный начал оказывать сопротивление относительно действий сотрудника полиции, последний применил в отношении подзащитного прием борьбы, от чего сотрудник полиции вместе с подзащитным упали на асфальт. При этом подзащитный оказался снизу, а сотрудник сверху, после этого сотруднику полиции удалось надеть браслет на вторую руку подзащитного и доставить его в отделение полиции.
Как позже выяснилось у сотрудника полиции после произошедших событий был диагностирован перелом пятой пястной кости левой кисти, называемый в медицинской практике «перелом боксера», с очень интересным с точки зрения защиты механизмом возникновения. По пояснениям сотрудника полиции данный перелом образовался от действий моего подзащитного, который, помимо прочего, в ходе произошедших событий оскорбил сотрудника полиции, что и послужило основанием для возбуждения уголовного дела по части 2 ст. 318 УК РФ и ст. 319 УК РФ.
Линия защиты.
Рассматриваемое уголовное дело по своему характеру не несет большого объема фактических данных, необходимых для выработки линии защиты. С одной стороны это упрощает выработку позиции, с другой стороны наоборот её усложняет, так как сложно выстроить дом, имея лишь несколько кирпичей.
Первое что бросилось в глаза в описываемой ситуации, а в чем собственно выражается субъективная сторона в действиях моего подзащитного? Даже если допустить, что сотрудник полиции действовал правомерно, пусть мой подзащитный выражал не повиновение действиям сотрудника полиции. Они вместе упали, причем от приема сотрудника полиции, по стечению обстоятельств, рука сотрудника оказалась под телом подзащитного. По законам физики если одно тело лежит на другом, то соответственно тело, лежащее сверху, будет придавливать тело, лежащее снизу, и если рука сотрудника оказалась под телом подзащитного, то понятно, что за счет веса самого сотрудника и веса моего подзащитного рука придавливалась к асфальту. Не исключено, что происходящее вызывало физическую боль у сотрудника полиции. Но где прямой умысел на причинение насилия опасного для жизни и здоровья представителя власти, как того требует диспозиция части 2 ст. 318 УК РФ? В этом и был главный вопрос.
Что касается деяния, выражающегося в оскорблении представителя власти (ст. 319 УК РФ), в данном уголовном деле, напротив, указанное деяние могло сыграть важную роль. Как известно, полностью прекращать уголовные дела, а уж тем более оправдывать правоохранительные органы и суды у нас не любят, а соответственно деяние по статье 319 УК РФ в данном случае могло стать неким «техническим» элементом, позволяющим полностью не прекращать уголовное дело, а завершить его сугубо в рамках оскорбления.
В принципе сторону защиты это вполне бы устроило, тем более подзащитный полностью не исключал, что мог оскорбить сотрудника в ходе произошедших событий.
Факт перелома следственные органы обосновывали наличием медицинских справок, но медицинские справки, как известно, не могут свидетельствовать о степени тяжести вреда здоровью, поэтому по делу была назначена судебно-медицинская экспертиза, которая, в свою очередь, вопреки справкам из двух разных медицинских учреждений показала, что перелома у потерпевшего не усматривается. Так дело из части 2 ст. 318 УК РФ плавно перешло в часть 1 ст. 318 УК РФ.
Далее последовало предъявление обвинения.
Буквально перед самым предъявлением обвинения, обдумывая данное дело, мне пришла мысль, что инкриминируемое причинение насилия и оскорбление происходило, по версии обвинения, в одно и то же время, в одном месте, одно предшествовало другому. Оба инкриминируемых действий являются взаимосвязанными, соответственно все действия необходимо оценивать как единое преступление.
После предъявления обвинения по части 1 ст. 318 УК РФ и ст. 319 УК РФ данную мысль я заложил в уголовное дело в письменном виде, а именно указал, что следствием неправильно применяется уголовный закон, так как инкриминировать фактически одни и те же действия по двум разным статьям нельзя. Цель таких возражений была направлена на то, чтобы прокурор, а впоследствии и суд могли задуматься над изложенной мыслью, и в случае отведения иных доводов защиты исключить хотя бы обвинение по статье 319 УК РФ.
Следствие, как и ожидалось, мало заинтересовали мои рассуждения о одномоментности деяний, и уголовное дело с обвинительным заключением было направлено прокурору в том виде, в котором предъявлялось обвинение. После одного дополнительного расследования, обвинительное заключение было утверждено прокурором и дело направлено в суд.
Судебное рассмотрение.
После ознакомления с материалами дела, выяснилась интересная деталь, что помимо потерпевшего, обвиняемого и его спутницы, свидетелем произошедших событий был еще один гражданин, который проезжал мимо, увидел лежащего полицейского с обвиняемым и решил помочь полицейскому скрутить обвиняемого. Данный свидетель представлял интерес, так как о нем не упоминал потерпевший не в ходе своего допроса, ни в ходе очной ставки с обвиняемым. Не помнил данного свидетеля и сам подзащитный. Свидетель дал показания, что слышал оскорбительные фразы. Спутница моего подзащитного не была установлена следственными органами, не допрашивалась, а соответственно обвинение в оскорблении в её присутствии ставилось под сомнение. Однако появившийся свидетель восполнял пробел относительно наличия оскорбления в присутствии третьих лиц, а соответственно для суда не было никаких преград, чтобы признать доказанным обвинение в данной части. Пробел того, что сотрудник полиции не упоминал о наличии данного свидетеля был восполнен следственными органами достаточно просто, в ходе дополнительного расследования был допрошен сотрудник полиции который попросту сказал, что о данном мужчине его не спрашивали, он о нем и не говорил. Да из обстоятельств дела следовало, что свидетель настоящий.
Учитывая наличие указанного свидетеля, была согласована позиция, что отрицать факт оскорбления в суде не целесообразно, принимая во внимание, что частичное признание вины будет заложено в качестве смягчающего вину обстоятельства.
Сложившаяся практика по подобного рода преступлениям в нашем регионе свидетельствует, что судами последнее время часто назначается наказание в виде реального лишения свободы. Обстоятельство того, что мой подзащитный пол года назад попадал в поле зрения правоохранительных органов по аналогичному деянию могло существенным образом повлиять на то, что в случае вынесения обвинительного приговора наказание вполне могло быть связано с реальным лишением свободы.
Наказание по статье 319 УК РФ не предусматривает лишения свободы как такового, а предусмотренный санкцией указанной статьи штраф вполне устроил бы моего подзащитного.
В ходе судебного следствия ничего кардинально нового установлено не было. Да и что может быть установлено, когда ситуация банальна. Показания подсудимого, показания потерпевшего и показания одного свидетеля, который сам момент падения не видел. Установлено было практически то же самое, что и в ходе следствия. Вот только факт умысла на применение насилия ничем толком и не доказывался. Потерпевший и подсудимый вместе упали, оказалась рука полицейского под туловищем подсудимого. Сотрудник полиции утверждал, что подсудимый её (руку) силой придавливал. На уточняющие вопросы защиты, потерпевший сказал, что не может однозначно утверждать умышлено или случайно подсудимый силой придавливал его руку. Данный ответ встревожил суд и сторону обвинения. По ходатайству обвинения были оглашены показания потерпевшего, данные на следствии, этим и было преодолено то, что потерпевший замешкался, отвечая на вопросы защиты, касающиеся выяснения умысла подсудимого.
По большому счету не было установлено, чем доказывается наличие прямого умысла, а соответственно и субъективная сторона в действиях подсудимого на причинение насилия в отношении представителя власти.
По позиции защиты, сами по себе действия сотрудника полиции не могли быть расценены как законные. Загромождать статью рассуждениями относительно анализа законности действий сотрудника полиции, думаю, нецелесообразно.
Наступило время прений. В ходе прений государственный обвинитель практически точь-в-точь повторила фразы, которые я написал и приобщил в ходе следствия относительно одномоментности деяний, и попросила суд квалифицировать деяние, совершенное подсудимым по одной статье 318 УК РФ. Уж не знаю, моя ли заготовка сработала или представитель обвинения сам догадался так сделать, но результат, который я закладывал, изложив письменно об одномоментности оскорбления и применения насилия, был достигнут.
Далее государственный обвинитель попросил назначить подсудимому наказание в виде штрафа в размере 30 000 рублей, то есть ровно в пределах санкции ст. 319 УК РФ.
Итог по делу.
Суд квалифицировал действия подсудимого по оскорблению представителя власти и причинения ему насилия по одной статье 318 УК РФ ввиду одномоментности совершения деяний и назначил наказание в виде штрафа 30 000 рублей. Такое наказание полностью устраивало сторону защиты, так как соответствовало санкции деяния по статье 319 УК РФ, вину, в совершении которого признавал подсудимый.
Заключение.
В завершении рассмотрения данного дела хотелось бы отметить, что суд хоть и признал подзащитного виновным по статье 318 УК РФ, но вынесенный обвинительный приговор фактически стал для подзащитного альтернативной реальностью приговору оправдательному и полностью устроил последнего. Таких примеров современное судопроизводство знает массу, когда вместо оправдательного приговора выносится обвинительный с назначением такого наказания, что обжаловать приговор подсудимый не решается, воспринимая его как «манну небесную», когда уголовное дело возвращается прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, а потом бесславно теряется до момента истечения сроков давности или вовсе прекращается следственными органами и т.п. Это и есть альтернативная реальность оправдательных приговоров, поэтому статистика, которая была приведена в начале статьи, показывает такие поразительные цифры. Но ведь это только самая вершина айсберга.
Добавлено: 12:47 29.09.2022
Вот и наступил новый год, по сложившейся традиции принято подводить итоги года прошедшего и готовиться к новым трудовым будням. Собравшись с мыслями, я решил написать настоящую статью, в которой, с одной стороны, хочу рассмотреть достаточно интересное дело, которым завершился мой трудовой год, с другой стороны, на примере этого же дела рассмотреть сложившуюся судебную практику: «Оправдательный приговор. Альтернативная реальность».
Подведение любых итогов неразрывно связано со статистикой. Так вот, согласно данным Прокуратуры Новосибирской области за 11 месяцев 2016 года, судами было оправдано 10 лиц, из них в отношении 9 лиц оправдательные приговоры отменены судом апелляционной инстанции. Несложными арифметическими подсчетами можно вычислить, что на территории Новосибирской области за 2016 год был оправдан 1 человек. Если совсем не сгущать краски, то я полагаю, что в данную статистику не вошли лица, в отношении которых вынесены оправдательные приговоры по отдельным эпизодам. Не смотря на это, статистика поражает воображение, что в области с населением практически 3 миллиона человек за год вынесен один оправдательный приговор.
Судебная система давно выработала подход, при котором вынесенный обвинительный приговор устраивает все стороны и фактически является альтернативной реальностью приговора оправдательного. Помните как в старом анекдоте: «Ваша честь, Вы можете посадить невиновного? Нет, конечно, я дам ему условно».
Фабула дела.
Я возвращался домой из отпуска, когда раздался телефонный звонок от матери моего бывшего клиента, которого я защищал буквально за полгода до этого по другому делу. В ходе телефонного разговора я узнал, что в отношении моего бывшего подзащитного возбуждено новое уголовное дело по части 2 ст. 318 УК РФ и ст. 319 УК РФ. Ситуация усугублялась тем, что примерно за полгода до произошедшего я защищал указанного мужчину по части 1 ст. 318 УК РФ. Тогда дело было прекращено в связи с примирением сторон, а соответственно юридически не влияло на настоящее дело. Однако это всего лишь юридически, а фактически данное обстоятельство могло существенно влиять на формирование внутреннего убеждения следствия, и, главное, суда.
На следующий день я вступил в уголовное дело в качестве защитника. Ознакомившись с доступными мне материалами, а также пообщавшись с подзащитным, вырисовывалась картина произошедшего, и была она следующая. В один из летних дней мой подзащитный собирался к себе на дачу отмечать день рождение. Со своей знакомой они сидели во дворе дома, ждали такси. В это время к ним подошел сотрудник полиции и потребовал предоставить документы. На что подзащитный пояснил, что документов у него с собой нет. После этого сотрудник полиции потребовал, чтобы мой подзащитный проехал с ним в отделение полиции. Последний стал ему объяснять, что не находится в розыске, что скоро за ним приедет такси, и он уедет на дачу. Однако сотрудник полиции все равно продолжал настаивать, чтобы подзащитный проследовал в отдел полиции. В этот момент подзащитный начал уходить от сотрудника полиции в сторону своего дома, на что сотрудник схватил его за руку и начал заталкивать в автомобиль. При этом сотрудник полиции надел на левую руку подзащитного браслет наручников и пытался надеть второй браслет на правую руку. Мой подзащитный начал оказывать сопротивление относительно действий сотрудника полиции, последний применил в отношении подзащитного прием борьбы, от чего сотрудник полиции вместе с подзащитным упали на асфальт. При этом подзащитный оказался снизу, а сотрудник сверху, после этого сотруднику полиции удалось надеть браслет на вторую руку подзащитного и доставить его в отделение полиции.
Как позже выяснилось у сотрудника полиции после произошедших событий был диагностирован перелом пятой пястной кости левой кисти, называемый в медицинской практике «перелом боксера», с очень интересным с точки зрения защиты механизмом возникновения. По пояснениям сотрудника полиции данный перелом образовался от действий моего подзащитного, который, помимо прочего, в ходе произошедших событий оскорбил сотрудника полиции, что и послужило основанием для возбуждения уголовного дела по части 2 ст. 318 УК РФ и ст. 319 УК РФ.
Линия защиты.
Рассматриваемое уголовное дело по своему характеру не несет большого объема фактических данных, необходимых для выработки линии защиты. С одной стороны это упрощает выработку позиции, с другой стороны наоборот её усложняет, так как сложно выстроить дом, имея лишь несколько кирпичей.
Первое что бросилось в глаза в описываемой ситуации, а в чем собственно выражается субъективная сторона в действиях моего подзащитного? Даже если допустить, что сотрудник полиции действовал правомерно, пусть мой подзащитный выражал не повиновение действиям сотрудника полиции. Они вместе упали, причем от приема сотрудника полиции, по стечению обстоятельств, рука сотрудника оказалась под телом подзащитного. По законам физики если одно тело лежит на другом, то соответственно тело, лежащее сверху, будет придавливать тело, лежащее снизу, и если рука сотрудника оказалась под телом подзащитного, то понятно, что за счет веса самого сотрудника и веса моего подзащитного рука придавливалась к асфальту. Не исключено, что происходящее вызывало физическую боль у сотрудника полиции. Но где прямой умысел на причинение насилия опасного для жизни и здоровья представителя власти, как того требует диспозиция части 2 ст. 318 УК РФ? В этом и был главный вопрос.
Что касается деяния, выражающегося в оскорблении представителя власти (ст. 319 УК РФ), в данном уголовном деле, напротив, указанное деяние могло сыграть важную роль. Как известно, полностью прекращать уголовные дела, а уж тем более оправдывать правоохранительные органы и суды у нас не любят, а соответственно деяние по статье 319 УК РФ в данном случае могло стать неким «техническим» элементом, позволяющим полностью не прекращать уголовное дело, а завершить его сугубо в рамках оскорбления.
В принципе сторону защиты это вполне бы устроило, тем более подзащитный полностью не исключал, что мог оскорбить сотрудника в ходе произошедших событий.
Факт перелома следственные органы обосновывали наличием медицинских справок, но медицинские справки, как известно, не могут свидетельствовать о степени тяжести вреда здоровью, поэтому по делу была назначена судебно-медицинская экспертиза, которая, в свою очередь, вопреки справкам из двух разных медицинских учреждений показала, что перелома у потерпевшего не усматривается. Так дело из части 2 ст. 318 УК РФ плавно перешло в часть 1 ст. 318 УК РФ.
Далее последовало предъявление обвинения.
Буквально перед самым предъявлением обвинения, обдумывая данное дело, мне пришла мысль, что инкриминируемое причинение насилия и оскорбление происходило, по версии обвинения, в одно и то же время, в одном месте, одно предшествовало другому. Оба инкриминируемых действий являются взаимосвязанными, соответственно все действия необходимо оценивать как единое преступление.
После предъявления обвинения по части 1 ст. 318 УК РФ и ст. 319 УК РФ данную мысль я заложил в уголовное дело в письменном виде, а именно указал, что следствием неправильно применяется уголовный закон, так как инкриминировать фактически одни и те же действия по двум разным статьям нельзя. Цель таких возражений была направлена на то, чтобы прокурор, а впоследствии и суд могли задуматься над изложенной мыслью, и в случае отведения иных доводов защиты исключить хотя бы обвинение по статье 319 УК РФ.
Следствие, как и ожидалось, мало заинтересовали мои рассуждения о одномоментности деяний, и уголовное дело с обвинительным заключением было направлено прокурору в том виде, в котором предъявлялось обвинение. После одного дополнительного расследования, обвинительное заключение было утверждено прокурором и дело направлено в суд.
Судебное рассмотрение.
После ознакомления с материалами дела, выяснилась интересная деталь, что помимо потерпевшего, обвиняемого и его спутницы, свидетелем произошедших событий был еще один гражданин, который проезжал мимо, увидел лежащего полицейского с обвиняемым и решил помочь полицейскому скрутить обвиняемого. Данный свидетель представлял интерес, так как о нем не упоминал потерпевший не в ходе своего допроса, ни в ходе очной ставки с обвиняемым. Не помнил данного свидетеля и сам подзащитный. Свидетель дал показания, что слышал оскорбительные фразы. Спутница моего подзащитного не была установлена следственными органами, не допрашивалась, а соответственно обвинение в оскорблении в её присутствии ставилось под сомнение. Однако появившийся свидетель восполнял пробел относительно наличия оскорбления в присутствии третьих лиц, а соответственно для суда не было никаких преград, чтобы признать доказанным обвинение в данной части. Пробел того, что сотрудник полиции не упоминал о наличии данного свидетеля был восполнен следственными органами достаточно просто, в ходе дополнительного расследования был допрошен сотрудник полиции который попросту сказал, что о данном мужчине его не спрашивали, он о нем и не говорил. Да из обстоятельств дела следовало, что свидетель настоящий.
Учитывая наличие указанного свидетеля, была согласована позиция, что отрицать факт оскорбления в суде не целесообразно, принимая во внимание, что частичное признание вины будет заложено в качестве смягчающего вину обстоятельства.
Сложившаяся практика по подобного рода преступлениям в нашем регионе свидетельствует, что судами последнее время часто назначается наказание в виде реального лишения свободы. Обстоятельство того, что мой подзащитный пол года назад попадал в поле зрения правоохранительных органов по аналогичному деянию могло существенным образом повлиять на то, что в случае вынесения обвинительного приговора наказание вполне могло быть связано с реальным лишением свободы.
Наказание по статье 319 УК РФ не предусматривает лишения свободы как такового, а предусмотренный санкцией указанной статьи штраф вполне устроил бы моего подзащитного.
В ходе судебного следствия ничего кардинально нового установлено не было. Да и что может быть установлено, когда ситуация банальна. Показания подсудимого, показания потерпевшего и показания одного свидетеля, который сам момент падения не видел. Установлено было практически то же самое, что и в ходе следствия. Вот только факт умысла на применение насилия ничем толком и не доказывался. Потерпевший и подсудимый вместе упали, оказалась рука полицейского под туловищем подсудимого. Сотрудник полиции утверждал, что подсудимый её (руку) силой придавливал. На уточняющие вопросы защиты, потерпевший сказал, что не может однозначно утверждать умышлено или случайно подсудимый силой придавливал его руку. Данный ответ встревожил суд и сторону обвинения. По ходатайству обвинения были оглашены показания потерпевшего, данные на следствии, этим и было преодолено то, что потерпевший замешкался, отвечая на вопросы защиты, касающиеся выяснения умысла подсудимого.
По большому счету не было установлено, чем доказывается наличие прямого умысла, а соответственно и субъективная сторона в действиях подсудимого на причинение насилия в отношении представителя власти.
По позиции защиты, сами по себе действия сотрудника полиции не могли быть расценены как законные. Загромождать статью рассуждениями относительно анализа законности действий сотрудника полиции, думаю, нецелесообразно.
Наступило время прений. В ходе прений государственный обвинитель практически точь-в-точь повторила фразы, которые я написал и приобщил в ходе следствия относительно одномоментности деяний, и попросила суд квалифицировать деяние, совершенное подсудимым по одной статье 318 УК РФ. Уж не знаю, моя ли заготовка сработала или представитель обвинения сам догадался так сделать, но результат, который я закладывал, изложив письменно об одномоментности оскорбления и применения насилия, был достигнут.
Далее государственный обвинитель попросил назначить подсудимому наказание в виде штрафа в размере 30 000 рублей, то есть ровно в пределах санкции ст. 319 УК РФ.
Итог по делу.
Суд квалифицировал действия подсудимого по оскорблению представителя власти и причинения ему насилия по одной статье 318 УК РФ ввиду одномоментности совершения деяний и назначил наказание в виде штрафа 30 000 рублей. Такое наказание полностью устраивало сторону защиты, так как соответствовало санкции деяния по статье 319 УК РФ, вину, в совершении которого признавал подсудимый.
Заключение.
В завершении рассмотрения данного дела хотелось бы отметить, что суд хоть и признал подзащитного виновным по статье 318 УК РФ, но вынесенный обвинительный приговор фактически стал для подзащитного альтернативной реальностью приговору оправдательному и полностью устроил последнего. Таких примеров современное судопроизводство знает массу, когда вместо оправдательного приговора выносится обвинительный с назначением такого наказания, что обжаловать приговор подсудимый не решается, воспринимая его как «манну небесную», когда уголовное дело возвращается прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, а потом бесславно теряется до момента истечения сроков давности или вовсе прекращается следственными органами и т.п. Это и есть альтернативная реальность оправдательных приговоров, поэтому статистика, которая была приведена в начале статьи, показывает такие поразительные цифры. Но ведь это только самая вершина айсберга.
Добавлено: 12:47 29.09.2022
С некоторой завистью читаю подобные приговоры, и знаете, почему? В любом из московских судов он бы прозвучал, примерно, так — "… суд считает, что вина подсудимого в инкриминируемом ему преступлении доказана в полном объеме собранными по делу доказательствами… непризнание же подсудимым своей вины суд расценивает, как способ реализации права на защиту, критически оценивая данные подсудимым показания. Доводы защиты суд считает несостоятельными, поскольку они опровергаются собранными по делу доказательствами"…
Уважаемый Андрей Юрьевич, абсолютно с Вами согласен. В теории же для меня все-таки более интересен вопрос законности действий сотрудника полиции и именно от этой печки, я считаю, стоит плясать. Судя по описанию, сотрудник полиции подошел и потребовал предъявить документы, удостоверяющие личность. Причина и цель этих требований? Являются ли они законными в данной ситуации? В чем сотрудник полиции заподозрил гражданина? Рядом была девушка, которая могла эту личность подтвердить.
Уважаемый Сергей Анатольевич, при выстраивании линии защиты, я разумеется оспаривал законность действий сотрудника полиции. В приговоре суд уделил этому факту немного внимания. Если проанализировать массив практики по ст. 318-319 УК РФ, то Вы сможете найти единичные случаи когда действия сотрудников были признаны незаконными. Такова реальность, сотрудник в глазах правоприменителя может многое, даже если это прямо не прописано в законе. Поэтому приходится с точки зрения эффективности защиты акцентировать внимание на более существенных аспектах.
Уважаемый Сергей Анатольевич, P.S. Иллюстрация для публикации была выбрана не спроста. Указанное изображение: Фемида в изображении русского художника // Журнал «Жизнь и суд», 1916 год. Прошло сто лет, а тема то актуальна…
Уважаемый Андрей Юрьевич, спасибо за прочтение публикации. В приговоре все звучит примерно так как Вы написали. На мой взгляд если бы не спорный вопрос относительно самого факта применения насилия и как следствие шаткости состава по ст. 318 УК РФ, полагаю что наказание было бы совершенно иное. Приговор наглядно отражает название статьи, когда правоприменителю легче выбрать альтернативную реальность, чем вынести оправдательный приговор. Именно поэтому для наглядности поднятой темы был выбран указанный случай, а ведь подобных случаев практика знает массу.
Уважаемый Михаил Владимирович, да уж, блестящий итог, у нас подобные составы равны приговору, от души поздравляю, хороший год…
Уважаемый Михаил Владимирович, поздравляю! Правда у нас складывалась практика по 318 ч. 1 другая — прекращали дела за примирением. Несколько таких сам расследовал.
Все-так для полноты картины — повод для предъявления документов и доставления был какой и почему законный (в противном случае какая тут 318-ая)? Ваш подзащитный совершил какие-то нарушения или еще что-то? В чем была публичность оскорбления? Насколько я помню в присутствии не менее двух посторонних лиц и зависит от конкретного места. Мы получили оправдашник по 319-й в 2009-м году, когда задержанный обложил матом дежурную смену в дежурной части в присутствии также посторонних лиц (не сотрудников милиции). Не было публичности, так как ДЧ — не публичное место.
↓ Читать полностью ↓
Уважаемый Сергей Геннадьевич, благодарю Вас за отзыв. Что касается заданных Вами вопросов. Законность действий сотрудника полиции я оспаривал, однако описывать действия защиты в этом направлении не стал чтобы не загромождать статью. Если в двух словах, то моя позиция по оспариванию законности действий выстраивалась следующим образом. Обвинение связывало законность действий сотрудника с тем, что он пресекал административное правонарушение (подзащитный был в состоянии алкогольного опьянения на улице), мой контраргумент был в том, что если сотрудник выявлял адм. правонарушение, то почему он не составил соответствующий материал об АПН. Далее если развивать мысль, зачем нужно было предлагать подзащитному проследовать в отдел полиции? Я задал прямой вопрос потерпевшему, мог ли последний составить адм. материал в отношении лица находящегося в состоянии опьянения, сотрудник ответил, что нет, только по моменту его вытрезвления. Далее я задал вопрос, а предусмотрены ли в отделениях полиции места для содержания лиц находящихся в состоянии опьянения, на что получил ответ что таких мест нет. Далее я плавно подводил к тому что нормативными актами предусмотрено, что лица находящиеся в состоянии алкогольного опьянения должны быть доставлены в медицинские учреждения, а не в отдел полиции (так как там нет специальных мест для их содержания). Соответственно если адм. материал не составлялся, лицо было в состоянии алкогольного опьянения, то и не было никаких законных оснований доставлять его в отделении полиции (в мед. учреждение никто проехать не предлагал). Что касается проверки документов, то тут тоже много вопросов, сотрудник в рассматриваемой ситуации, мог их потребовать только для составления адм. материала (иные основания отсутствовали). Адм. материал составлен не был, тогда зачем документы. Что касается оскорбления, место было общественное (возле магазина на улице), время было дневное, люди ходили, могли слышать, был свидетель допрошенный который слышал оскорбления, была еще неустановленная девушка, но о ней заявлял и потерпевший и допрошенный свидетель, вот вам и посторонние лица. Подводя итог, я отмечу что данное направление защиты было второстепенным, сами понимаете, какой суд признает действия сотрудника полиции незаконными если он пытался проверить у лица находящегося в состоянии алкогольного опьянения документы, а потом пытался доставить его в отделение полиции. Какое в данном случае медицинское учреждение, кому там пьяный нужен. Думаю суд так и рассуждал бы, если не юридически на бумаге, то по внутреннему убеждению точно. А защита должна была акцентироваться на более перспективных аспектах, в данном случае на оспаривании субъективной стороны.
Уважаемый Михаил Владимирович, не останавливайтесь на достигнутом. Мне кажется есть реальные шансы доказать невиновность действий в силу изначальной незаконности действий полицейского. Если он действовал незаконно — ограничивал в свободе, препровождал и применял для насилие к вашему подзащитному, то почему бы не рассматривать эти действия как необходимую оборону — то есть защиту от посягательства на законные права интересы? Пока шло следствие можно было попытаться (как вариант) обжаловать действия полиции в административном порядке. Могло сработать. А теперь только через пути обжалования приговора, с подкреплением доводов (желательно) имеющейся практикой.
Уважаемый Михаил Владимирович,
↓ Читать полностью ↓
Вот бы приговорчик раздобыть (наверняка такая переквалификация случилась из-за незаконности действий представителя власти):
Приговором Бийского районного суда Алтайского от 29.01.2007 С.Е.В. признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч.1 ст. 318 УК РФ, ст. 319 УК РФ и ему назначено наказание по ч.1 ст. 318 УК РФ в виде лишения свободы сроком на 1 год 8 месяцев, по ст. 319 УК РФ — в виде штрафа в размере <данные изъяты> руб.
Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Алтайского краевого суда от 29.03.2007 года приговор Бийского районного суда от ДД.ММ.ГГ был отменен, дело направлено на новое рассмотрение.
Приговором Бийского районного суда Алтайского края от 30.05.2007 С.Е.В. оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст. 318 УК РФ за отсутствием в деянии преступления, по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 319 УК РФ его действия переквалифицированы на ч.1 ст. 130 УК РФ, он признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст. 130 УК РФ и освобожден от наказания в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности, отменена мера пресечения в виде заключения под стражу, освобожден из-под стражи в зале суда.
{Апелляционное определение Алтайского краевого суда от 21.01.2015 по делу N 33-436/2015 Требование: О компенсации морального вреда. Обстоятельства: Истец ссылается на то, что в результате незаконного уголовного преследования ему причинен моральный вред в виде нравственных страданий, связанных с тяжестью предъявленного обвинения, длительностью уголовного преследования, болезнью во время заключения под стражей и нахождения в следственном изоляторе. Решение: Требование удовлетворено частично, поскольку суд обоснованно пришел к выводу, что истец имеет право на компенсацию морального вреда в связи с оправдательным приговором суда по предъявленному обвинению в совершении преступления. {КонсультантПлюс}}
Уважаемый Сергей Геннадьевич, очень интересная практика. Добавлю в свою копилку по ст.ст. 318-319 УК РФ.
Уважаемый Михаил Владимирович, Нашел все-таки то, о чем надо вести речь дальше — посмотрите в «К+»:
ВЕРХОВНЫЙ СУД РЕСПУБЛИКИ КАЛМЫКИЯ
АПЕЛЛЯЦИОННЫЙ ПРИГОВОР
от 14 июля 2015 г. N 22-264/2015если поковыряться как следует, полагаю, можно еще насобирать подобной практики. Удачи Вам, коллега!
Уважаемый Сергей Геннадьевич, почитал. Молодцы ВС Рес. Калмыкия разобрались в деле, а то видите как бывает женщина двух сотрудников избила и зачем только изучаются боевые приемы борьбы. Мне один бывший прокурор рассказывал, что в его бытность, была практика, что за подобные дела сотрудников пристыжали и не возбуждали дела, так как что же это за сотрудник который позволил при подобных обстоятельствах насилие в отношении себя применить, должен был пресечь, а раз не пресек сам виноват. Вот такая по его словам у них логика была.
Уважаемый Михаил Владимирович, поздравляю с таким результатом! Только не совсем понял, почему оскорбление и насилие не может быть совершено одномоментно?
Уважаемый Константин Александрович,
Только не совсем понял, почему оскорбление и насилие не может быть совершено одномоментно?Как сказал мой коллега, когда я ему рассказывал о такой мысли: «оскорбление это прелюдия перед дракой:)». Если рассуждать юридически, то оскорбление непосредственно предшествовало применению насилия, продолжалось во время применения насилия, происходило в одно и то же время, в одном месте. Соответственно можно говорить о том, что действия были взаимосвязаны и должны квалифицироваться по наиболее тяжкому преступлению то есть ст. 318 УК РФ, а не образовывать совокупности преступлений. Такая была моя логика, в итоге гос. обвинитель и суд с ней согласились.
Уважаемый Константин Александрович, Как видно из материалов дела и установлено судом в приговоре, применению насилия в отношении старшего участкового уполномоченного милиции, находящегося при исполнении своих должностных обязанностей, предшествовало его публичное оскорбление. Эти действия, вопреки мнению суда кассационной инстанции, были непрерывными и взаимосвязанными, совершены в короткий промежуток времени.
В частности, из приговора следует, что В. 13 января 2010 года около 12 часов 30 минут в ответ на правомерные действия М., находившегося при исполнении своих должностных обязанностей, публично оскорбил его грубой нецензурной бранью и, стремясь избежать задержания, вооружился осколком стекла, высказал в адрес сотрудника милиции угрозы применения насилия и нанес этим осколком один удар в область груди.
Оскорбление по смыслу уголовного закона представляет собой одну из форм противодействия представителям власти, поэтому в данном случае все действия В. в отношении потерпевшего М. следует рассматривать как единое преступление, которое необходимо квалифицировать по одному более тяжкому составу, а не как совокупность преступлений.
Таким образом, квалификация действий осужденного по ст. 319 УК РФ является излишней, указание об осуждении его по данной статье подлежит исключению из приговора.
{Постановление Президиума Челябинского областного суда от 26.01.2011 по делу N 44у-20/2011 {КонсультантПлюс}}
Уважаемый Сергей Геннадьевич, но есть еще и такая судебная практика:
↓ Читать полностью ↓
Согласно описательно-мотивировочной части приговора суд первой инстанции исключение из обвинения Г.В., указание на ст. 319 УК РФ (по каждому эпизоду) мотивировал тем, что конкретные обстоятельства совершения преступлений свидетельствуют о том, что подсудимый оскорбил сотрудников полиции, после чего нанес удар потерпевшим с одной и той же целью — нежеланием подчиниться законным требованиям сотрудников полиции. Эти действия в отношении каждого потерпевшего совершены в одном и том же месте, в течение непродолжительного промежутка времени, взаимосвязаны, направлены против представителей власти в связи с исполнением ими своих должностных обязанностей. В связи с этим, учитывая, что по смыслу закона оскорбление представляет собой одну из форм противодействия представителям власти, все действия подсудимого Г.В. в отношении каждого из потерпевших следует оценивать как единое преступление и квалифицировать их по одной статье закона, предусматривающей ответственность за наиболее тяжкое преступление.
Установив применение насилия (угрозу его применения), а также оскорбление как формы противодействия представителю власти, уголовный закон вместе с тем закрепил в ст. 318 и ст. 319 УК РФ разную объективную сторону этих преступлений.
...
Таким образом, вывод об обоснованном исключении из квалификации действий Г.В. обвинения по ст. 319 УК РФ сделан без надлежащей проверки и оценки доводов апелляционных жалоб и представления и исследованных доказательств в соответствии с требованиями ст. 87, 88 УПК РФ, в связи с чем решение суда второй инстанции не может быть признано отвечающим положениям ст. 3 УК РФ, ч.4 ст. 7 УПК РФ и такое нарушение уголовно-процессуального закона является существенным, повлиявшим на исход дела.
Учитывая изложенное, президиум считает необходимым обжалуемое апелляционное определение отменить в соответствии с положениями ст. 401.6, 401.15 УПК РФ и передать дело на новое апелляционное рассмотрение.
(Постановление Президиума Томского областного суда от 01.06.2016 по делу N 44у-50/2016)
Уважаемый Михаил Владимирович, тут у нас не альтернативная реальность, а альтернативная законность. Как любит говорить коллега Суховеев, альтернативно одаренные…
Уважаемый Олег Александрович, недавно Резник Г.М. на семинаре говорил как раз о том, что приговоры со «штрафом условно» следует считать за оправдательные, это на уровне, поэтому тоже большая победа для адвоката…
Уважаемый Олег Александрович, как не назови суть не меняется. Благодарю Вас за прочтение статьи(handshake)
Уважаемый Михаил Владимирович, результат отличный! Тем более доверитель уже был замечен ранее.
А по альтернативе все верно. Оправдательный же сложнее писать, чем обвинительный со штрафом.
Уважаемый Александр Валерьевич, спасибо!
А по альтернативе все верно. Оправдательный же сложнее писать, чем обвинительный со штрафом.А главное с перспективами все проще, причем зачастую для всех сторон.
Уважаемый Михаил Владимирович, статья хороша, но грустная:
согласно данным Прокуратуры Новосибирской области за 11 месяцев 2016 года, судами было оправдано 10 лиц, из них в отношении 9 лиц оправдательные приговоры отменены судом апелляционной инстанции. Несложными арифметическими подсчетами можно вычислить, что на территории Новосибирской области за 2016 год был оправдан 1 человек.
Молчаливая круговая порука не прервется еще много много лет.
Уважаемый Константин Сергеевич, благодарю за комментарий. Сам был удивлен такой статистикой, один оправдательный почти на три миллиона населения. Поэтому многих и устраивает «альтернативная реальность». Как то узнал что на моего бывшего работодателя возбудили уголовное дело по серьезным экономическим составам (ч.4 ст. 159 УК РФ и ч.4 ст. 160 УК РФ если не ошибаюсь), еще и группой лиц. Думал что все, а жалко человек то хороший. Он молодец, не сломился до конца шел и полностью его оправдали, приговор устоялся в апелляции, вступил в законную силу. Так что бывают еще просветы.
Уважаемый Михаил Владимирович, увы, это не альтернативная, а самая что ни на есть «объективная реальность, данная нам в ощущениях».
Факт возбуждения второго за полгода УД по одной и той же статье, хоть и «юридически не влияло на настоящее дело», но в этом УД явно было отмечено (например, в «справке» о личности).
Факто перелома у СП не подтвердился, что, в общем, и оставило Вашего подзащитного на свободе. В любом случае, это уголовная судимость.
Ну что ж, затраты на адвоката клиент окупил.
В третий раз рекомендую брать с него побольше и обязательно предоплату — думаю, клиент упорно хочет на зону...
Уважаемый Владимир Владимирович, спасибо за внимание к публикации. Справок о личности у нас не делают, если только характеристика от участкового, то там да, всю характеристику пишут по ИЦ. Посадить его и по ч.1 ст. 318 УК РФ могли, а что касается судимости, то через года после уплаты штрафа она погасится. По многим аспектам это лучше чем испытательный срок при условном наказании.
Уважаемый Михаил Владимирович, статистика такая кого угодно добьёт! Простым гражданам такую информацию читать не следует, нервы не выдержат. Это мы — люди закалённые в боях с судебной системой, понимаем, что — почём.(giggle)
Дело у Вас было сложное и Вы его достойно завершили. Оправдательный приговор при таких обстоятельствах не просто — вряд ли возможен, а вообще — НЕвозможен.
Было у меня на заре моей адвокатской карьеры дело по такому составу. Там участковый- пьянь и дебошир, терроризировал несколько лет целый посёлок. В конце концов, пьяный в стельку, выстрелил в ногу моему будущему подзащитному ( который был на рабочем месте — за рулём вахтового автомобиля), раздробил кость, инвалидом на всю жизнь оставил.
Дело возбудили против потерпевшего, представили всё так, как-будто он спровоцировал конфликт.
В деле, конечно, ни данных о наличии алкоголя в крови участкового не было, ни свидетельских показаний в пользу моего подзащитного. Сколько было ходатайств и жалоб за период следствия написано — не перечесть.
Но я в суде отыгралась, когда свидетелей стала допрашивать — первый же начал говорить, что подписал протокол, не глядя, что следователь сам писал в протоколе, что считал нужным.
Судья — председатель районного суда, объявил перерыв до следующего дня.
Утром я пришла в суд, и меня прямо от входных дверей проводили в кабинет к председателю, где он мне молча подал лист А4 с распечатанным текстом статьи 25 УПК и статьи 76 УК. Последовала немая сцена с долгим взглядом в глаза друг другу.
Дело было прекращено по этим основаниям.
Конечно, это было давно, и с тех пор многое изменилось. Теперь слова свидетелей о том, что они подписали протокол, не читая, оборачиваются против самих же свидетелей, или, по крайней мере, не принимаются судом во внимание.
Приходится существовать в «альтернативной» реальности.
Уважаемая Татьяна Михайловна, спасибо за прочтение публикации. Зачастую приходиться довольствоваться «альтернативной реальностью» и мы даже научились этому радоваться. Ваш пример также это подтверждает. К сожалению единицы людей готовый «биться до конца», в том числе по этой причине «альтернативная реальность» занимает весомое место в уголовном процессе.
Интересно тому председателю не стыдно в зеркало смотреть?
Уважаемый Михаил Владимирович, очень интересное дели и его завершение.(Y)
По поводу альтернативности… Печально осознавать, что в настоящее время приходится мириться и серьёзно радоваться тому, что вынесенный обвинительный приговор фактически стал для подзащитного альтернативной реальностью приговору оправдательному и полностью устроил последнего.
Уважаемая Алёна Александровна, что поделать, такова объективная реальность что мы радуемся «альтернативной реальности»:) Спасибо за отзыв о статье(handshake)
Ну почему же… Можно НЕ радоваться. Никто не заставляет. С меня берите пример. Я негодую :@
Уважаемый Михаил Владимирович, Добрый день! Я что то не увидел судебно-медицинскую экспертизу потерпевшему в приговоре суда. Её вообще проводили по мед. документам? Каковы её результаты?
Уважаемый Артур Владимирович, здравствуйте! Разумеется экспертиза проводилась и по её результатам была произведена переквалификация действий с ч.2 ст. 318 УК РФ на ч.1 ст. 318 УК РФ, так как факт перелома не подтвердился.
Уважаемый Михаил Владимирович, прочел с большим интересом!
Уважаемый Юрий Николаевич, спасибо за отзыв!
Уважаемый Михаил Владимирович, Мысли реально плодотворные, Спасибо конечно это хорошая пища нашему коллеге!!!
Уважаемый Ризвангаджи Абдулхакимович, благодарю Вас(handshake)