Отмена обвинительного приговора в суде апелляционной инстанции или когда радость не в радость

Наверное, эту публикацию можно было бы поместить в раздел «Юридический юмор», но мой доверитель получил 10 лет и 11 месяцев лишения свободы, и ни фига не смешно…

Обычное уголовное дело, связанное с незаконным оборотом наркотических средств: два эпизода, хранение в значительном размере и сбыт. В суд дело заходило тяжело. При ознакомлении с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ молодая девушка, новоиспеченный следователь МВД, бывший сотрудник ФСКН, принесла нам три непронумерованных тома уголовного дела, скрепленных зажимом для бумаг.

Мой клиент Антон, больше шутя и заигрывая с молодой симпатичной девушкой, возмутился: почему уголовное дело не прошито. Я просто уверен в том, что если бы у следователя было больше ума, то она могла бы найти массу вариантов как ответить, не нагнетая обстановку.

Но в ответ Антон получил от следователя отповедь на фене с использованием ненормативной лексики, суть которой заключалась в том, что не надо качать права и жри, что дают. То, что рядом находился адвокат по соглашению, ее абсолютно не смущало. В конечном итоге мадам пришлось уволиться, и уголовное дело мы заканчивали с другим следователем, тоже милой и молодой девушкой, но более адекватной.

В суде первой инстанции все как обычно по делам о незаконном обороте наркотических средств. Масса существенных нарушений норм УПК РФ, на которые суд закрыл глаза. Потом были прения и приговор, клиент получил 11 лет лишения свободы, который я, конечно же, обжаловал в суд апелляционной инстанции.

В ходе заседания суда апелляционной инстанции судья-докладчик подробно огласил мою апелляционную жалобу, доводы которой мы с Антоном поддержали, и после соблюдения всех формальных процедур коллегия ушла в совещательную комнату. Через пять минут была оглашена резолютивная часть апелляционного постановления. Приговор отменили, и уголовное дело направили на новое рассмотрение в суд первой инстанции в новом составе. Я, честно говоря, был преисполнен гордости за себя и за судебную коллегию, внявшей моим доводам.

Когда я получил мотивированное решение суда апелляционной инстанции, то сначала не уловил смысл написанного:

 «Вместе с тем, как следует из протокола судебного заседания от 18.12.2017 года, после выступления государственного обвинителя адвокат Пятицкий Е.Ф. выступил с защитительной речью, однако,  большая часть выступления адвоката посвящена защите другого лица, а именно ФИО29, а также обстоятельствам, не имеющим отношение к рассматриваемому уголовному делу. В завершении защитительной речи адвокат, доводя до суда свою позицию, высказался о необходимости оправдания ФИО30 в совершении инкриминируемого преступления.
Таким образом, согласно не оспоренному сторонами в данной части содержания протокола судебного заседания в прениях сторон по уголовному делу в отношении  А.Г. адвокат Пятицкий Е.Ф. с речью в защиту А.Г. не выступил, свою позицию относительно виновности или невиновности подсудимого по предъявленному обвинению до суда не довел, в связи с чем А.Г. был лишен защиты и его право на защиту в прениях сторон было существенно нарушено.

О чем речь? Этого не было в процессе, и я в ходе судебных прений говорил именно об Антоне и даже, по сложившейся практике, приобщил к материалам уголовного дела свою защитительную речь в письменном виде!

И тут я вспомнил, как секретарь судебного заседания попросила у меня флешку с текстом моей защитительной речи. Я человек добрый и флешку дал, только скачала секретарь первоначальную версию моего выступления, где первые четыре строчки об Антоне, а остальные пятнадцать листов про абсолютно другое уголовное дело и абсолютно другого человека. Я всегда читаю протоколы судебных заседаний, но, дойдя до своей речи, читать не стал, зачем? Тем более копию приобщил в письменном виде. Но видимо, кроме меня, этот протокол судебного заседания, как и все уголовное дело, прочитали только в суде апелляционной инстанции. Я представляю картину судебного процесса: согласно протоколу судебного заседания… Я почти час выступаю в прениях, рассказывая про другое уголовное дело и абсолютно другого подсудимого. Суд после этого, внимательно меня выслушав, выяснил, есть ли у сторон реплики и после последнего слова Антона удалился в совещательную…

Видимо у меня уже была подмоченная репутация, так как в суде первой инстанции все решили, что я это все специально замутил. Секретарю за это в принципе ничего не было, она даже вскоре стала помощником судьи, но здороваться со мной на всякий случая перестала. Ну не велика беда…

Во втором процессе, в принципе, все было то же самое. Все наши доводы о существенных процессуальных нарушениях, в том числе о наличии признаков провокации преступления, новым составом суда были также проигнорированы. Даже добавилось еще одно существенное нарушение. В ходе судебного следствия судом были незаконно и необоснованно оглашены показания секретного свидетеля, гражданина под псевдонимом «Иванов Ю.М.». При этом, согласно протоколу судебного заседания защита возражала против оглашения показаний гражданина под псевдонимом «Иванов Ю.М.», так как фактически личность его судом не установлена, очная ставка с данным свидетелем не проводилась, и сторона защиты была лишена возможности задавать ему вопросы, то есть стороне защиты в предыдущих стадиях производства по делу не была предоставлена возможность оспорить показания свидетеля под псевдонимом «Иванов Ю.М.»  предусмотренным законом способом. При этом очевидно, что показания данного свидетеля сыграли ключевую роль в доказанности причастности Антона к сбыту наркотического средства.

Дальше все шло по накатанной: полное игнорирование доводов защиты и обвинительный приговор, согласно которому Антон получил на месяц меньше – 10 лет 11 месяцев, который апелляционная инстанция окончательно засилила.

Необычным в этом уголовном деле было то, что мною сразу после апелляции была подана жалоба в ЕСПЧ (Европейский суд по правам человека) о том, что факты, изложенные ней, свидетельствуют о нарушении права Антона, предусмотренного п.п. «d» п.3 ст. 6 Конвенции — допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него и о нарушении права Антона, предусмотренного п. 1 ст. 6 Конвенции – право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Поданная мною жалоба была признана  приемлемой Европейским судом по правам человека. И в настоящее время мы ждем ее коммуникации правительству РФ и рассмотрения по существу в ЕСПЧ. Других надежд на объективное правосудие, по крайней мере, у нас в стране нет. Наши судьи по уголовным делам, к сожалению, в большинстве случаев видят только формальные нарушения процесса, все остальное для них просто «белый» шум.