Химия ч.5 ст.228-1 УК РФ

На недавней конференции «Праворуба», которая прошла в Санкт-Петербурге 27-28 ноября, я рассказал о своих делах с участием «наркомов обыкновенных» в роли сбытчиков, а также о тактических приемах адвоката при расследовании и рассмотрении этой категории дел.

Думаю, по этой теме коллегам будет интересно прочитать историю, которую опишу ниже. Её не назовешь историей со счастливым концом, но доверителей результат работы полностью устроил и обжаловать приговор по инстанциям не стали.

Осмелюсь предположить, что мой рассказ может быть полезным тем адвокатам, кто мучительно думает: признавать вину или нет, выбрать суд присяжных или классический состав суда. Остановлюсь отдельно на вопросе взаимодействия со специалистом-химиком.

В этот раз ко мне на прием пришла дама, она нашла меня на сайте «Праворуб». Дама хлопотала за своего внука, который очень серьезно «подружился» с психотропным веществом Альфа-ПВП. Конечно же она понимала, что внук попал в крайне неприятную ситуацию,  и перспективы отнюдь не радужные —  его действия были квалифицированы по самой тяжкой наркотической статье, предполагающей лишение свободы вплоть до пожизненного срока (ч.5 ст.228-1 УК РФ).

Я узнал, что по делу до меня работал адвокат по назначению и, к сожалению, это не предвещало ничего хорошего.

И точно — изучив материалы у следователя ОМВД, я понял, что опоздал буквально на три дня! Чуть раньше пришла бы бабушка, обнимала бы сейчас внучка дома!

Но… Мы не работаем с сослагательным наклонением.

 Суть.

19 апреля 2019 года в 01.00 отношении моего доверителя было возбуждено уголовное дело по ч.3 ст.30, ч.5 ст. 228.1 УК РФ. Дело возбуждено спустя 22 часа после задержания доверителя.

Из постановления о привлечении в качестве обвиняемого, следовало что мой доверитель был задержан 18 апреля 2019 года на улице, при нем находилось (внимание!): четырнадцать пакетов с веществом общей массой не менее 345,79 грамм (особо крупный размер). Вещество содержало в своем составе а-пирролидино-валерофенон (синоним Альфа-ПВП), который, по мнению органа расследования, является производным наркотического средства N — метилэфедрона.

Конечно же, следствие сходу «на глаз» определило, что вышеуказанное вещество мой подзащитный незаконно хранил с целью последующего сбыта.

Органом предварительного расследования действия доверителя были квалифицированы по ст.ст.30 ч.3,228-1 ч.5 УК РФ.

И все бы ничего, но парень, находясь под воздействием одурманивающих веществ, якобы разговорился в дежурной части и показал еще три места закладок — совершенно в другом районе Московской области. Опера немедленно отправились по указанным адресам, наплевав на территориальный принцип своей работы и оформив найденное по своей территории. Палочную систему ведь никто не отменял!

Совсем уж доверившись работникам полиции, мой будущий подзащитный рассказал еще и про хранящееся в его гараже вещество, которое также было изъято. Итого, доверитель выдал «на-гора», ни много, ни мало, а почти … полкилограмма вещества!

При личной встрече подзащитный оказался спокойным и тихим домашним пареньком, который, кажется, не вполне осознавал, что происходит. Он поведал мне свою версию произошедшего.

На протяжении многих лет он является потребителем  альфа-ПВП, но так как эта «дурь» крайне низкого качества, приобретать ее приходится в «лошадиных» дозах, причем чем больше приобретаешь, тем она дешевле (из расчета за грамм).

Так вот, при удобном случае он «прикупил» для личного употребления этого вещества и хранил его в гараже. Уголовное дело по факту нахождения наркотиков в гараже отдельно не возбуждалось.

В день задержания он подвез на автомобиле своих товарищей до дома, где они компанией стали «принимать». Как всегда — не хватило, и сотоварищи попросили моего доверителя сходить до машины и взять там еще пакет.

Эта версия подтверждалась тем, что при задержании у моего доверителя не было при себе документов, телефона и ключей от дома. При нем был только «вес», спрятанный в спортивные штаны, и ключи от авто.

Как опера нашли еще три закладки с веществом 99,6, 97,6,10,19 гр. — мой доверитель пояснить не смог, так как они сами определяли координаты по своим данным с телефона. То есть мой доверитель при неопределенном правовом статусе, находясь в наркотическом опьянении, под давлением сотрудников полиции якобы показывал места «закладок».

Полагаю, что эти данные были добыты секретно, в ходе ОРМ (шутка).

У меня не было оснований сомневаться в правдивости сообщенных мне сведений, и я приступил к работе.

Доверитель настаивал на рассмотрении его дела с участием присяжных заседателей, но что-то меня останавливало – уж очень он мягкий и неразговорчивый.

Я подумал, что мне поможет звонок другу, бывалому праворубцу, зубру по суду присяжных – Александру Васильеву.  Александр Витальевич подтвердил мои сомнения и убедил, что с таким подзащитным мы ничего в суде присяжных не добьемся.
Итак, мы выбрали суд с участием профсудьи.

Согласно материалам уголовного дела 18 апреля 2019 года, с участием моего доверителя проведены осмотры мест происшествий, конечно же, статья 51 Конституции перед проведением этих мероприятий ему не разъяснялась, как не разъяснялось и право пригласить защитника. Защитник и не приглашался.

Примечательно, что при допросе в качестве подозреваемого 19.04.2019 года мой доверитель отказался давать показания.

Осмотры мест происшествий с обнаружением закладок были проведены операми, не имеющим полномочий для указанных действий, и как уже указывалось, они «работали» на чужой подведомственной территории, оформляя результаты деятельности не по своему району. Об этом я впоследствии сообщу в жалобе прокурору и это послужит основанием для возвращения дела для дополнительного расследования, которое будет заключаться в регистрации заявлений по территориальному принципу, возбуждением дел и отправлением по территории начала расследования… Смешные они.

Кроме того, по делу не было добыта ни единого факта — как «сбывал» вещество мой доверитель? Ни переписки в компьютере или телефоне, ни движения денежных средств по картам и счетам…

Я был уверен: считать, что мой подзащитный занимался сбытом наркотических веществ, — нельзя, поскольку такой вывод не подтверждался соответствующими и допустимыми доказательствами.

Кроме единичных показаний моего доверителя, данных в качестве обвиняемого на стадии предварительного следствия, уголовное дело не располагало дополнительными доказательствами причастности моего подзащитного к сбыту наркотических веществ.

Конечно же по делу имелся весь букет нарушений:

— доверитель был задержан оперативными сотрудниками в 03 часов 40 минут 18 апреля 2019 года. Лишь спустя 1 час, с 04 часов 40 минут по 05 часов 10 минут, в отношении него производили незаконный личный досмотр;

— изъятое вещество не описано, куда и кем сдано неизвестно;

— в отношении подзащитного не проводились оперативно-розыскные мероприятия, предусмотренные ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности; информации о причастности последнего к незаконному обороту наркотиков у сотрудников полиции не было;

— в протоколе личного досмотра доверителя от 18 апреля 2019 г. отсутствовали сведения о разъяснении ему прав, в том числе права на получение квалифицированной юридической помощи;

— акт личного досмотра задержанного от 18 апреля 2019 г. представлял собой недопустимое смешение процедур уголовного судопроизводства и административной деятельности;

— от фактического задержания и до передачи следственным властям прошло более суток.

 Теперь отдельно об экспертизе.

Заключение комплексной судебной экспертизы не содержало категорических выводов о том, что изъятые при личном досмотре, в гараже  и «закладках» вещества и  их упаковка ранее составляли единое целое и не может служить бесспорным доказательством вины моего доверителя в покушении на сбыт наркотических веществ.

Эксперт вообще отказался от проведения сравнительных исследований. А, может, нужно было установить составы веществ и их сравнить?

В заключении отсутствовала информация по определению вещества α-пирролидиновалерофенона к производным наркотического вещества N-метилфедрона.

Согласно пункту 6 примечания к постановлению  Правительства РФ от 19.11. 2012 г. N 1178 «О внесении изменения в перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации», сообщается:

«Производные наркотических средств и психотропных веществ являются веществами синтетического или естественного происхождения, которые не включены самостоятельными позициями в государственный реестр лекарственных средств или в настоящий перечень, химическая структура которых образована заменой (формальным замещением) одного или нескольких атомов водорода, галогенов и (или) гидроксильных групп в химической структуре соответствующего наркотического средства или психотропного вещества на иные одновалентные и (или) двухвалентные атомы или заместители (за исключением гидроксильной и карбоксильной групп), суммарное количество атомов углерода в которых не должно превышать количество атомов углерода в исходной химической структуре соответствующего наркотического средства или психотропного вещества».

Вы что-то поняли? Я лично – нет!

Доктор химических наук понял, что даже сахар может стать,… производным  N — метилэфедрона!

По моему настоянию, было проведено еще одно — более грамотное исследование, выполненное Бюро независимой экспертизы «Вариант», которое приобщили к материалам дела. Это заключение стало важнейшим звеном противостояния!

По смыслу закона, экспертиза — это следственное действие, направленное на проверку доказательства (ст. 87 УПК РФ). При направлении на экспертизу предмета, в отношении которого не вынесено предварительно постановление о признании его вещественным доказательством (ч.2 ст. 81 УПК РФ), т.е. не облеченного в требуемую законом процессуальную форму, на мой взгляд, следует признавать недопустимыми доказательствами — как этот предмет, так и заключение эксперта.

По ходатайству стороны защиты судом были осмотрены вещественные доказательства – приобщенные к делу вещества:

— бумажный пакет с девятью свертками с веществом внутри, перемотанные черной изолентой, два прозрачных пакета с веществом внутри;

— бумажный конверт с зип-пакетом с веществом внутри;

— бумажный конверт с полимерным пакетом, обмотанным черной изолентой, с веществом внутри, упакованный в полимерный зип-пакет;

— девять свертков с веществом внутри, перемотанные черной изолентой;

— два прозрачных полиэтиленовых пакетика с веществом внутри…

«Ваша честь, — пояснял я, — обратите внимание: все свертки, как были замотаны изолентой, так замотаны и сейчас. Это значит, что экспертиза не проводилась!» Честь только ухмыльнулась. Впоследствии судья отказал в вызове эксперта и в проведении нормальной химической экспертизы.

 Я спросил доверителя, каким образом в кармане уместился такой большой пакет? На что получил ответ, что пакет сотрудники полиции при задержании засунули ему в трусы. «Отлично, — сказал я, — когда задам этот вопрос в суде, так и ответишь, понял?»

При допросе понятого об изъятии вещества тот грамотно рапортовал, что пакет изъяли из кармана штанов. На мой вопрос подсудимому, откуда же были изъяты вещества, подсудимый сообщил, что… из кармана штанов. Да, друзья, хорошо, что не выбрали присяжных!

В общей сложности мы провели 9 заседаний в течение 2 месяцев.

Мои заявления ходатайств — о возвращении дела прокурору, об исключении доказательств, о вызове эксперта, об истребовании веществ из камеры хранения – неизменно вызывали бурю эмоций со стороны председательствующего. Мы постоянно «сцеплялись» и перебивали друг друга. Но, видимо, мои настойчивость и уверенность (что это не наркотик, что экспертиза не проводилась) пошатнули веру судьи в непогрешимость полиции и экспертов.

К слову, в период рассмотрения дела не теряли время и «черные» силы, так называемые «решалы». Через сокамерников моему доверителю были предложены «услуги» местного адвоката за три миллиона рублей с «гарантиями» получения срока ниже низшего предела. Доверитель слезно просил бабулю найти эти деньги. С вопросом, что делать, бабушка пришла ко мне в офис. Она была настроена решительно и хотела продать квартиру! Хорошо, что я сумел ее отговорить от этого шага…

На финише получаем по ст. 30-228-1 УК РФ 9 лет колонии строгого режима.

«По-моему, неплохо», — сказал мой доверитель. «По-моему тоже. Ниже низшего предела и без продажи квартиры!», — ответил я.

Так что при грамотном подходе и выстраивании нескольких эшелонов обороны можно получить результат лучше, чем в суде присяжных!