Часть 2. Возвращение уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ

Начало.

Приступив к ознакомлению с уголовным делом и изучив приобщенный материал проверки, я собственными глазами убедился в том, что на момент возбуждения первого уголовного дела, в отношении доверителя действительно имелось не отмененное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в его действиях состава преступления по тому же обвинению.

Казалось бы, все – бинго! Уголовное преследование по первому эпизоду должно быть прекращено, ведь об этом говорит не только закон, но и высокопоставленные  должностные лица надзирающего органа.

Однако соответствующее постановление в материалах уголовного дела отсутствовало. Поэтому я решил напомнить следователю о необходимости приятия такого процессуального решения, заявив одноименное ходатайство. К моему удивлению, в его удовлетворении было отказано. Учитывая, что следователь приняла такое решение, зная ранее высказанную прокуратурой области позицию о незаконности привлечения доверителя к уголовной ответственности, стало понятно –  надзорное ведомство «переобулось»!

Тогда я обжаловал постановление об отказе в прекращении уголовного преследования в суд. Оттуда получил шикарный ответ: так, мол, и так господин адвокат, напоминаем, что следователь самостоятелен в принятии процессуальных решений по уголовному делу, а вы не лишены возможности заявить свое ходатайство при рассмотрении уголовного дела по существу. Полученная информация несколько задела мое профессиональное сознание, я даже к коллегам обращался  за советом о том, как быть дальше.

Но, как говорится, не бывает худа без добра…

Пока все напряженно ждали: что же скажет суд по результатам рассмотрения этой жалобы, а я потихоньку знакомился с материалами уголовного дела – наступило 16 декабря 2020 года. В этот день заканчивался месячный срок, отведенный руководителем следственного органа при возобновлении производства по уголовному делу после его возвращения из прокуратуры, а в 23 часа 58 минут я сообщил следователю, что не успеваю ознакомиться с материалами уголовного дела. Зафиксировав в графике указанное время и получив заверение следователя о том что, несмотря на мои «проделки» уголовное дело все равно будет направлено в суд, я отправился думать. А поразмышлять мне было о чем.

К тому моменту я уже немного успокоился и смирился с тем, что следствие самостоятельно не станет прекращать уголовное преследование. Так же пришло понимание, что такое решение, скорее всего, будет принято судом первой инстанции. Ведь уголовное дело состоит из двух эпизодов и прекращение одного из них на общий итоговый результат несильно повлияет – по делу будет постановлен обвинительный приговор. Такой исход событий, на мой взгляд, был наиболее вероятен, так как от этого выигрывали все. В том числе и суд, поскольку со вторым эпизодом можно было «не заморачиваться», а просто назначить какое-нибудь «всехустраивающее» наказание и на возражения защитника, коли такие поступят, ответить: — Мы ж один эпизод прекратили, что ж тебе еще-то надо!

Но такой исход ни меня, ни моего доверителя не устраивал.

Чем больше мы изучали материалы уголовного дела, тем яснее становилась картина его зарождения. Создавалось внутреннее ощущение того, что оперативникам УЭБиПК оно было просто необходимо. Они методично раз за разом, буквально заталкивали материалы проверки в следствие, а там не желали их принимать и возвращали на «доработку». В итоге, решение о возбуждении уголовного дела все же было принято.

Но вот незадача! За месяц до этого один из оперативников по очередному материалу проверки вынес «промежуточное» постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении моего доверителя в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, да в суете позабыл его отменить.

Выяснилось это, только через три месяца, когда данное постановление было отменено прокурором района. Но, факт остается фактом: нарушение есть, причем существенное, при котором прекращение уголовного преследования обязательно! А учитывая, что мой доверитель являлся единственным подозреваемым, то прекращение уголовного преследования неизбежно влекло за собой  полное прекращение уголовного дела, на основании ч.4 ст. 24 УПК РФ. При таких обстоятельствах возбуждение второго уголовного дела в отношении моего доверителя и соединение его в одно производство с первым было делом времени и единственным спасением для следствия. Ладно, что-то я отвлекся.

Оставив, кабинет следователя я отправился думать вот о чем. При изучении ранее «забытого» материала проверки у меня появилась возможность сравнить подписи оперативного сотрудника (и не только), который был одновременно указан автором как не отмененного «отказного» так и рапорта, послужившего поводом для возбуждения второго уголовного дела.

Так вот, во всех документах, подписанных от имени этого должностного лица, стояла одна подпись, а в рапорте об обнаружении признаков преступления совершенно другая — обладатели ПРО-аккаунта могут посмотреть эту трансформацию в прикрепленном ходатайстве об исключении доказательств.

Было совершенно очевидно, что рисовали эти подписи совершенно разные люди. Учитывая, что подпись изменена именно в рапорте, послужившем поводом для возбуждения второго уголовного дела, то такая «штука» ставила под сомнение законность и обоснованность принятого решения. Поэтому меня мучил вопрос о том, куда и когда сообщить об этом: в прокуратуру до утверждения обвинительного заключения или же непосредственно в суд при рассмотрении дела по существу? В первом случае может быть рано, а во втором – поздно.

Ответ на свой вопрос я получил на следующий день. Мне позвонила следователь и пригласила к себе в кабинет, для вручения уведомления об окончании следственных действий. При этом она сообщила, что вчера, поскольку я не успел ознакомиться с материалами уголовного дела она, провела стандартную процедуру: — прекратила ознакомление стороны защиты с материалами уголовного дела; — составила обвинительное заключение и направила его руководителю; — та, в свою очередь возвратила уголовное дело обратно, установив месячный срок для устранения права обвиняемого на защиту.

Удивившись такой работоспособности следствия – это ж надо, провести столько действий за 2 минуты (напомню, накануне я покинул следственный отдел в 23:58) – я вновь приступил к ознакомлению с материалами. Первым я посмотрел постановление руководителя следственного органа о возвращении уголовного дела для производства дополнительного расследования. Тут меня ждал подарок, поскольку данное постановление было датировано 17 декабря 2020 года, то есть принято за пределами ранее установленного срока следствия. Попросив следователя сделать копию данного документа мы сразу же подписали протокол ознакомления с материалами дела, в котором заявили ходатайство (не раскрывая его сути) о проведении предварительного слушания. В следствии и прокуратуре к данному заявлению отнеслись спокойно, вероятно предполагая, что я буду просить суд прекратить уголовное преследование по первому эпизоду. Но я поступил иначе.

В ходе предварительного слушания я попросил суд исключить из числа доказательств ряд документов, в том числе и рапорт, послуживший поводом для возбуждения второго уголовного дела. Так же заявил ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору в связи с тем, что обвинительное заключение составлено за пределами срока следствия. Ну и доверитель мой не выдержал — потребовал прекратить в отношении него уголовное преследование. Его ходатайство я, естественно, тоже поддержал.

Суд думал долго – почти 5 месяцев. В итоге он согласился с тем, что обвинительное заключение составлено за пределами срока следствия и возвратил уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом. В остальном – отказал.

Но не смотря на это я добился одного важного, на мой взгляд, момента – спорный рапорт с непонятной подписью, стал предметом рассмотрения в суде и теперь его изменение практически не возможно. Сейчас уголовное дело возвращено следователю, а значит у нас появился еще один шанс, чтобы доказать невиновность моего доверителя.

PS. В постановлении о возвращении уголовного дела прокурору суд пришел к выводу, что руководителем следственного органа срок расследования по уголовному делу продлен незаконно дважды: первый раз в августе, а второй в декабре. С декабрьским эпизодом я полностью согласен, а вот с августовским не совсем, поскольку считаю, что в этом случае следствие действовало правомерно.