Присяжный заседатель – судья или заложник судебной системы? (Часть 2)

Окончание. Начало см. здесь. 

БОЛЬШОЙ СУД СЛЕДИТ ЗА ТОБОЙ

К сожалению, сложившаяся судебная практика допускает сбор стороной обвинения информации в отношении присяжных заседателей и их родственников. В качестве примера можно привести уголовное дело в отношении С.Капралова, который обратился в Конституционный Суд РФ с жалобой на исключительные полномочия прокурора по выяснению информации о кандидатах в присяжные заседатели и на отсутствие такого права у стороны защиты (Определение Конституционного Суда РФ от 17 ноября 2009 г. №1446-О-О – http://sudepra.ru/vs_vas/38648/).

Этот гражданин был четыре (!!!) раза оправдан приговорами Астраханского областного суда, постановленными на основании оправдательных вердиктов присяжных заседателей. И Каждый раз Верховный Суд РФ отменял оправдательные приговоры, направляя дело на новое разбирательство, в связи с тем, что дескать кто-то из кандидатов в присяжные заседатели скрыл факты привлечения их или их родственников к административной или уголовной ответственности.

После вынесения оправдательных приговоров, прокурор внезапно выяснял такого рода факты, и на этом основании оспаривал оправдание в вышестоящей инстанции. Сторона защиты, в свою очередь, просила суд ещё на этапе формирования коллегии присяжных заседателей выяснять такого рода сведения о присяжных, для чего направлять соответствующие запросы в правоохранительные ведомства, однако суд отказывал в удовлетворении этих ходатайств. По итогам лишь пятого судебного разбирательства гражданин Капралов был признан виновным и осужден…

В тоже время, сбор сведений или проведение каких-либо проверок в отношении присяжных заседателей в период участия их в отправлении правосудия недопустимо, поскольку в соответствии с положениями ч.1 ст.12 Федерального закона №113 (в действующей редакции) «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» на присяжного заседателя – в период осуществления им правосудия – распространяются гарантии независимости и неприкосновенности судей, установленные Конституцией Российской Федерации, Федеральным конституционным законом от 31 декабря 1996 года №1«О судебной системе Российской Федерации», законами «О статусе судей в Российской Федерации», «О государственной защите судей, должностных лиц» и др.

Данной позиции, кстати, придерживается и Верховный суд РФ. Так, факт сбора сведений в отношении присяжных заседателей стороной государственного обвинения повлек за собой не только отказ в удовлетворении апелляционной жалобы прокуратуры на постановленный приговор, но и вынесение ВС РФ по делу №6-АПУ13-2СП частного определения от 4 апреля 2013 года в отношении государственных обвинителей, нарушивших вышеизложенные требования законодательства в адрес прокурора Рязанской области:

«Как следует из апелляционного представления, проведение проверки в отношении присяжного заседателя Б. было непосредственно связано с его участием в рассмотрении конкретного уголовного дела, т.е. в период осуществления им правосудия в качестве присяжного заседателя, и обусловлено вынесением коллегией присяжных заседателей оправдательного вердикта. Об этом же свидетельствуют и собранные после вынесения судом приговора материалы, приобщенные к апелляционному представлению, исследованные в судебном заседании в связи с ходатайством государственного обвинителя. Независимость и неприкосновенность судей, в том числе и присяжных заседателей в период осуществления ими правосудия, гарантированы Конституцией Российской Федерации и могут быть ограничены лишь в случаях, установленных законодательством при соблюдении соответствующей процедуры. Таким образом, действия государственного обвинителя по проведению проверки в отношении присяжного заседателя не основаны на законе» (http://www.vsrf.ru/vscourt_detale.php?id=9150).

В то же время, однако, оказание воздействия на позицию присяжных заседателей методами «оперативного сопровождения» проверяется порой весьма своеобразным способом. В адресованной в президиум Верховного Суда РФ надзорной жалобе по делу осужденного Ростовским областным судом с участием присяжных заседателей Н.Воскресова отмечалось, что кассационной инстанцией были проигнорированы заявления граждан о встречах руководителя группы следователей гр-на Я. со старшиной присяжных заседателей во время процесса. Эти заявления Верховный суд РФ направил для проверки в Ростовский областной суд, откуда их передали в прокуратуру Ростовской области. Круг замкнулся, и в итоге безрезультатная проверка производилась входившим в следственную группу по делу Н.Воскресова следователем С., подчиненным гр-на Я. (источник: http://www.biblioteka.freepress.ru/doc/sud_pacshin.html – статья Сергея Пашинина «Суд присяжных: проблемы и тенденции»).

Вообще, по опыту участия в судах присяжных, регулярно подмечается одна и та же тенденция. Отношение заседателей к сторонам процесса в начале судебного разбирательства в большей степени склоняется в пользу обвинения, но с течением времени происходит постепенный дрейф в сторону позиций защиты. Почему? Ну, например, потому что одним из типичных приемов обвинения (естественно, там, где такая возможность имеется) являются попытки заострить внимание присяжных заседателей на материальном благополучии подсудимых и гонорарах их адвокатов. Этот прием стар как мир и активно использовался, в частности, таким матриархом московских процессов с присяжными заседателями как М.Э.Семененко:

«Один из дней судебного заседания прокурор Мария Семененко целиком посвятила рассказу о коттедже Поддубного на Рублевском шоссе. Демонстрировала карты, планы, подробные фотографии. Я спросил у присяжных, собравшихся в «Новой газете», какое впечатление это на них произвело. «Нам было стыдно, и мы были возмущены, — ответил хор. — Прокурор апеллировала к нашей зависти! Почему она решила, что мы все жадные и завистливые люди?».

Источник: http://2004.novayagazeta.ru/nomer/2004/82n/n82n-s11.shtml 

Нет, конечно, бывают в практике адвоката и доходные дела, однако в большинстве случаев гонорары (и в том числе за работу в суде присяжных), значительно меньше того, что представляют себе обыватели. Коллегам это доказывать не нужно, а все остальные– ну пусть думают, что мы много зарабатываем, хоть какое-то утешение :)

РОСПУСК КОЛЛЕГИИ

«Игры» с роспуском неудобной для обвинения коллегии присяжных заседателей, начались, наверное, тогда же, когда появилось само судопроизводство с присяжными. Первые случаи из вспоминающихся нам относятся еще к 2004 году, когда в Мосгорсуде была распущена коллегия по делу Пичугина-Пешкуна по причине постоянных переносов заседаний из-за болезни участников процесса, в том числе самих присяжных: http://www.alexey-pichugin.ru/index.php?id=66 

Еще одно дело из тех далеких времен – дело о контрабанде сигарет против Поддубного и Бабкова – в этом случае судья Штундер, председательствующий по делу, вдруг вспомнил, что ему надо срочно рассмотреть другое дело о покушении на убийство, и попросил присяжных временно разойтись. Этот перерыв случился в самый разгар лета – с 8 по 28 июля. Естественно, что заранее выстроенные личные графики присяжных пошли вразнос – еще трое из коллегии выбыли, и судебное следствие возобновилось лишь 13 августа в критическом составе: ровно двенадцать человек – «скамейка запасных» оказалась пуста. Прокурор продолжала тянуть время. Наконец, коллегия развалилась, когда одна из присяжных очень вовремя (для желающих распустить коллегию) слегла в больницу– запасных больше не было. «Тяжело больная» заседательница выписалась из больницы уже через два дня после того, как судья Штундер распустил коллегию присяжных на основании ее заявления с отказом от дальнейшего участия в суде…

О ТОНКИХ МАТЕРИЯХ

Работая в судах с участием присяжных заседателей, нельзя не отметить некоторых тенденций в восприятии присяжных со стороны других участников судебного процесса, и прежде всего – судьи, прокурора, ну и для сравнения – адвоката.

Человеческое общение – штука двусторонняя. И невербальные сигналы тоже никто не отменял. То есть если вы в душе не доверяете присяжным, считаете их бестолковыми, надеетесь обмануть или «надавить на жалость» и т.п., то это так или иначе всё равно «вылезет наружу», хотели бы вы этого или нет. В мимике, жестах, высказываниях это наверняка проскочит и не раз. Ну а дальше «можно закрывать лавочку», если вы не доверяете присяжным – они не будут доверять вам. Чем всё это закончится? Нет, они не осудят вашего подзащитного «в отместку» адвокату, просто ваши аргументы, ваши доводы, ваши действия будут восприниматься ими в соответствии с тем настроем, который вы сами у них сформировали в отношении себя и своего доверителя сформировали.

Известны случаи, когда формирование коллегии присяжных заседателей происходит с определенными, скажем так, странностями. Например, в числе присяжных вдруг оказываются знакомые друг другу лица, или неожиданно в коллегию отбирается большое количество заседателей, ранее уже исполнявших обязанности присяжных и т.п. Конечно, все это выглядит подозрительно и возникает устойчивое желание ходатайствовать о роспуске такой коллегии, однако мы бы не советовали идти на поводу у этого порыва.

Конечно, известны случаи, когда отдельные члены коллегии присяжных заседателей начинают откровенно работать на обвинение. И даже если в коллегии есть отдельные «пропрокурорские» присяжные (обычно их называют «торпеды»), то это еще не повод говорить о недоверии к коллегии в целом, оскорбляя тем самым остальных присяжных, которые пришли честно и объективно исполнить свой гражданский долг (см. выше размышления о «тенденциозной коллегии»). К тому же именно «пропрокурорских» присяжных судья не отведет из состава никогда в жизни, а вот с остальными присяжными вы отношения испортите. Более того, через два-три месяца процесса присяжные воспринимают себя уже как единую команду, пусть даже среди них есть сторонники разных мнений. И нападая на одного присяжного – вы тем самым нападаете на коллегию присяжных заседателей в целом…

Что ж, понимая все эти нюансы давайте теперь зададимся вопросом: как относится к присяжному заседателю? Как к другу? Как к врагу? Как к внешнему фактору? Лично мы для себя уже давно определились: как к коллеге. Как к полноправному участнику судопроизводства. Уважайте присяжного. И делайте это совершенно искренне. Доверяйте присяжным. Так же искренне. Тогда и они начнут доверять вам.

Как уже отмечалось, обычно в начале процесса коллегия присяжных настроена умеренно негативно к адвокатам и подсудимым. Однако время и профессионализм делают свое дело. Неоднократно уже доводилось убеждаться, что чем длиннее процесс, тем больше присяжные склоняются к мнению защиты (конечно, если оно убедительно обоснованно).

Дело в том, что в начале процесса свою роль в восприятии дела играет априорное доверие (внушаемое с детства) к правоохранительным органам, и подозрительность, существующая в обывательской среде в отношении адвокатов. Что поделать, не присяжные в этом виноваты. Слишком уж сильна государственная пропаганда, превозносящая сотрудников правоохранительных органов (в детстве мы читаем «Дядю Степу», в зрелой жизни смотрим «Улицы разбитых фонарей» и т.д.) и раздувающая случаи негативного поведения юристов (может кто-нибудь назвать хоть один российский фильм в котором адвокат представлен в положительной роли?)…

Впрочем, с течением времени с коллегией присяжных происходит метаморфоза. Раз, другой, третий они сталкиваются с таким поведением судей и прокуроров, которые не могли себе даже представить, основываясь на фильмах о благородных «господах полицейских» и «служителях Фемиды». Присяжные видят, как судья беззастенчиво подыгрывает обвинению, как смакует страдания и унижает подсудимого, как лицемерит и пользуется в отношении участников процесса своими безграничными полномочиями, создавая двойные стандарты, и все это меняет восприятие присяжными и самого процесса, и его участников.

Причем параллельно с этим в коллегии присяжных происходит ещё один процесс. В ходе судебного заседания присяжные разбиваются на группы – по своему отношению к обвинению и защите. Но даже попав в эти условные группы, присяжные всё равно с каждым днем всё больше ощущают себя единой командой. Это тоже необходимо учитывать и воспринимать присяжных не как отдельных персонажей, а как общность.

В одной, не будем говорить какой, авторитетной книге можно прочитать мысль о том, что адвокату дескать нельзя нападать на судью, поскольку присяжные воспринимают председательствующего по делу как члена своей команды и, соответственно, воспримут эти нападки негативно. К слову сказать, подавалось это мнение без претензии на истину в последней инстанции, но и без соответствующей критики.

Да, спору нет, воспринимают как своего… До поры до времени. Пока судья, в предчувствии оправдательного вердикта, не начинает себя вести как смесь трамвайного хама и дворового гопника. Вам хочется быть «своим» с таким человеком? Так вот и присяжным тоже не хочется. Так что «нападать» на судью действительно не надо, но только пока он сохраняет перед присяжными заседателями хотя бы видимость объективности и беспристрастности. Когда же маски сброшены, то уже любое соглашательство с таким субъектом в мантии пойдет защите только во вред…

В другой рукописи автор долго и красочно рассуждает о крайне важном для адвоката умении говорить правильно, а в подтверждение своих тезисов заключает:

«Так что учтите, если не хотите дождаться в комнате присяжных такого отзыва о вашей речи – “Да он вообще говорить не умеет, этот адвокат. Вы слышали коллеги? «В соответствии с результатами судебной почерковедческой экспертизЕ»… Ужас! Двоечником был в школе, наверное!”.

Как вы думаете, есть ли шанс у адвоката выиграть дело, если в самом начале обсуждения вердикта кто-то из присяжных скажет подобное в совещательной комнате?».

Представляем себе, как искренне удивится автор, когда узнает, что этот самый шанс у адвоката есть. Вернее сказать, не у адвоката, а у его подзащитного. И есть он от того, что восприятие присяжных в качестве полных идиотов для которых форма доминирует над содержанием, а красивость и изысканность речи адвоката – над реальными доказательствами, в корне не верно! Работа присяжных с фактами порой может дать фору любому самому матерому адвокату или прокурору, и послужить им примером внимательного, последовательного подхода к обстоятельствам дела и скрупулезного анализа собранных сторонами доказательств. Присяжные могут простить адвокату косноязычие, если доказательства свидетельствуют в пользу невиновности его подзащитного.

Нам неоднократно приходилось видеть, как присяжные оправдывали подсудимых, интересы которых представляли совершенно безынициативные и малограмотные защитники, но если доказательства их невиновности были очевидны. Да, спору нет, что правильная и грамотная речь ласкает слух и улучшает понимание у слушателей. Но порой перчёное, жаргонное словечко, оказавшееся на своем месте в выступлении адвоката, может дать куда больший эффект, чем десятки страниц и часы выступления со стилистически грамотным текстом. Задача адвоката в прениях – не ласкать слух, а обращать внимание слушателей на нужные факты, «выдергивать» присяжных из полудремы, громить и сокрушать доводы обвинителя. (Да, и кстати, приведенный выше фрагмент «поучения о стилистике» процитирован без каких-либо искажений и изъятий. Так вот, почему-то никто из редакторов той книги не обратил внимание на то, что автор, в битве за чистоту родной речи, сам умудрился совершить явную стилистическую ошибку: «Если не хотите дождаться…», то что? Если не хотим, то что надо сделать? Нет ответа. Вопрос повис в воздухе...).

ПРИСЯЖНЫЙ – БОЕЦ

Несколько раз мы были очевидцами, как простые люди, попавшие в коллегию, и увидевшие творящийся в судебном зале беспредел вдруг тем или иным образом бросали вызов репрессивной системе… На «Праворубе» мы, в частности, об этом уже рассказывали вот в этих публикациях – тут и тут. 

Напомним, что речь идет о присяжной Анне Добрачевой, рассказавшей журналистам о закулисных играх с коллегией присяжных в деле Н.Тихонова и Е.Хасис – http://www.mk.ru/...davilo-iz-taynoy-komnatyi.html и присяжной Елене Лизуновой из Саранска. Склонявшуюся к оправдательному вердикту заседательницу облили краской (предположительно, оборотни в погонах, заинтересованные в обвинительном приговоре), но она не только не побоялась рассказать об этом адвокатам, но и публично заявила обо всех нарушениях, происходящих внутри коллегии (видеоинтервью смотрите тут – http://shorchev.online/lizunova/).

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА

Наконец, далее Вашему вниманию представляются любезно сохраненные в электронном архиве правозащитного центра «Русский вердикт» записи москвича – члена коллегии присяжных заседателей, рассматривавших в 2009 году т.н. дело «Белых волков»: http://rusverdict.livejournal.com/31591.html Это еще одни очень любопытные свидетельства о том, как видятся адвокатско-прокурорские баталии С ТОЙ СТОРОНЫ – со скамейки присяжных заседателей – как видят процесс собственно те люди, которые принимают решение о виновности или невиновности подсудимых.

Запись в блоге присяжного по этому делу:

Я был присяжным по этому делу, но выбыл некоторое время назад из-за болезни. На сайте «Газеты» многие читатели стали в комментариях к статье обвинять присяжных в ксенофобии — «Назовите имена героев», «А судьи кто?» и т.д. В связи с этим я оставил комментарий, не нарушающий закон: «Я был одним из присяжных, выбыл некоторое время назад в связи с тяжёлой болезнью. Я понимаю, почему мои коллеги оправдали некоторых подсудимых, а остальных признали заслуживающими снисхождения. И почему признали их виновными только в 6-и убийствах из 11-и. Все члены коллегии не разделяли „взглядов“ подсудимых и испытывали чувство омерзения к таким, мягко говоря, деяниям, как жестокие убийства на национальной почве путём нанесения 79-и ножевых ударов или размозжение головы. Среди членов коллегии были люди „неславянских“ национальностей. Ксенофобов, националистов и прочих шовинистов не было. Но следствие работало ТАК плохо, что не было уверенности в том, что на скамье подсудимых — именно те люди, которые и совершили вменяемые им убийства». Комментарий модераторами был оперативно удалён. Большой Брат не дремлет ВЕЗДЕ. Такие процессы должны проходить максимально гласно, чтобы общество действительно знало всех своих героев и в лицо, и по именам, и по делам. Тогда, может быть, на скамье подсудимых будут действительно оказываться преступники, суд будет вынужден стать справедливым, а органы предварительного следствия и прокуратура прекратят считать себя продолжателями дела Вышинского и начнут РАСКРЫВАТЬ преступления и достойно представлять в судах государственное обвинение.

http://postor0nnim-v.livejournal.com/4464.html 

Комментарий присяжного:

Будет пересмотр в Коллегии ВС по уголовным делам. Прокуратура в порядке кассации подаст жалобу, смысл которой будет в том, что в процессе имели место процессуальные нарушения — а именно, стороной защиты на присяжных оказывалось эмоциональное давление, что и склонило коллегию к определённому вердикту. На самом деле это не так, основное эмоциональное давление оказывалось прокурорами и, к сожалению, председательствующим судьёй. Но мы как-то не обращали на это внимания, приняв для себя как установку слова того же самого председательствующего: все доказательства, рассматриваемые в процессе в присутствии присяжных являются законными, незаконные реплики адвокатов, подсудимых, прокуроров и свидетелей не должны нами учитываться.

А реального нового следствия не будет. Там некоторые свидетели обвинения явно совершили ряд деяний, вменяемых подсудимым, но вся кухня в суде всплыла. Эти свидетели по закону были освобождены от ответственности за активное сотрудничество с органами предварительного следствия и «деятельное раскаяние» (слили «товарищей» и админов националистических сайтов в большом количестве), доказательств против них следствие собирать не стало (а сейчас уже поздняк), зато в качестве доказательств вины подсудимых представило показания этих самых свидетелей (и всё). Кроме того, в деле фигурировало десятка четыре неустановленных лиц. За 2 года следствие этих лиц установить не удосужилось. А одному из свидетелей обвинения за 2 года так для опознания и не предъявили обвиняемого. Опознание проходило в суде, причём прокурор свидетелю подсказал вполголоса: «Это он». Этот самый он от письменного описания, данного свидетелем по горячим следам, отличался примерно как покойный Шандыбин от тоже покойного Семёна Фарады. На вопрос — «по каким признакам Вы СЕГОДНЯ опознали лицо?» свидетель сказал — «по тем, что указаны в протоколе допроса двухлетней давности».

Много там вообще было интересного. Перед началом отбора нам сказали — «Процесс имеет большую общественную значимость» (т.е. — есть политический заказ). Я только за политический заказ на реальную борьбу с экстремизмом. Но заказ оказался на постановку дешёвого шоу.

http://community.livejournal.com/...ifa/370103.html?thread=2691767 

 И еще один комментарий присяжного:

Я хорошо просмотрел, как корпорация работает: судья и прокурор — в тесной связке. А в суде должна быть, всё-таки, состязательность сторон при независимом судье. А то найдут у меня под ковром гранатомёт за критику в адрес органов следствия и прокуратуры, а профессиональный судья меня осудит лет эдак на несколько. Причём, в прямом эфире под аплодисменты.

Какой механизм контроля Вы можете предложить? По-моему, суд присяжных — это как раз тот механизм, который человечество и придумало. Он, как и всё, что придумано человечеством, весьма несовершенен. Но предложите лучший. Когда будете думать, что предложить — представьте себе, что судят Вас по ложному обвинению, а прокурор с судьёй в сговоре.

http://community.livejournal.com/...ifa/370103.html?thread=2692791 

 Последняя запись в блоге присяжного:

Я могу дать комментарий, который содержит только моё личное мнение, потому что закон запрещает разглашать тайну совещательной комнаты, т.е., в том числе, рассказывать кому-либо о том, какое мнение было у других присяжных.

Моё личное мнение вкратце таково (следует иметь в виду, что в присутствии присяжных могут быть оглашены только те доказательства, которые суд признал допустимыми; возможно, существуют материалы, полученные с нарушением закона и в связи с этим не допущенные председательствующим для оглашения в качестве доказательств в судебном заседании с участием присяжных, возможно — таких материалов нет).

1) По моему мнению, следствие выдумало группировку «Белые волки», как видно из самих материалов предварительного следствия, оглашённых в судебном заседании в присутствии присяжных. Было несколько молодёжных компаний — одна образовалась по идеологическому признаку, другая — дворовая компания подростков, сочувствующих ультраправым националистам, третья — вообще сформировалась по довольно случайному признаку. В одну группировку всех их объединило следствие, поскольку некоторые лица входили в две группы сразу или однажды случайно пересеклись. Во всяком случае, доказательств того, что все 12 подсудимых входили в организованную группировку «Белые волки» представлено не было.

2) Показания свидетелей обвинения по каждому эпизоду зачастую противоречили друг другу, содержали внутренние противоречия; показания, данные в суде, противоречили показаниям, данным на этапе предварительного следствия. Показания подсудимых, данные на этапе предварительного следствия по каждому эпизоду, зачастую противоречили друг другу и также содержали внутренние противоречия. Ряд показаний, данных разными подсудимыми на этапе предварительного следствия, был будто написан «под копирку».

3) Доказательства обвинения в основном состояли из показаний свидетелей и подсудимых. Экспертизы, как правило, проводились с низким качеством («ранение могло быть нанесено таким-то ножом или идентичным ему»; нож при этом не уникален, идентичный можно купить в палатке в подземном переходе), либо результаты экспертиз (например, какие обнаружены отпечатки пальцев на предмете, принадлежавшем убитому и найденному спустя месяц после убийства при обыске в жилище подсудимого посреди комнаты) не представлялись. Возможно, провести другую экспертизу и нельзя (не криминалист — не разбираюсь), но представленные в суде результаты экспертиз не позволяли, например, сказать, что конкретное ранение, повлекшее за собой смерть потерпевшего, явилось результатом нанесения удара конкретным ножом. С таким же успехом ранение могло быть нанесено и другими ножами, в том числе принадлежавшими подсудимым, которым соответствующее убийство не вменялось в вину. Сопоставление всей совокупности результатов экспертиз по всем эпизодам тоже не позволило мне сделать вывода о том, что конкретные лица были причастны к совершению конкретных убийств.

4) Складывалось впечатление (на основании материалов, представленных следствием), что следствие заключало сделку с некоторыми подсудимыми и свидетелями, при этом в ряде случаев сделка срывалась, но уже были собраны доказательства, каким-то образом выгораживающие указанных лиц. С какого-то момента собирались доказательства, существенно отличные от предыдущих или прямо противоположные. Сопоставив первые показания со вторыми, я сделал вывод, что ни те, ни другие с большой вероятностью не являются убедительными – кто что на самом деле совершил, осталось покрыто тайной.

5) Складывалось впечатление (на основании материалов, представленных следствием), что ряд эпизодов приписан некоторым подсудимым «до кучи», при этом реальные убийцы находятся на свободе.

http://postor0nnim-v.livejournal.com/11180.html 

Подытоживая всё вышесказанное, хочется обратить внимание на одно важное обстоятельство, ставящее наш суд присяжных, при всех его недостатках, на голову выше суда присяжных, например, в США. Участие в суде присяжных в качестве заседателя в Америке – обязанность граждан от которой они могут быть освобождены только при наличии очень веских обстоятельств.

Участие же в суде присяжных в РФ, по сути, является делом добровольным. Человек волен (по факту, а не по закону) вообще не являться на отбор присяжных заседателей в процесс, либо уже в процессе отбора взять самоотвод, а то и просто перестать ходить на заседания без объяснения причин (случаи наложения какого-либо наказания за такие поступки нам не известны). В итоге, в числе присяжных заседателей в России оказываются люди, мотивированные к участию в процессе. То есть наши присяжные считают себя не только способными, но и обязанными разобраться в сути дела, чтобы принять законное, обоснованное и справедливое решение. А это значит, что Суд присяжных в России, несмотря ни на что, имеет большие перспективы…