Ч. 1 ст. 111 УК РФ. Продажный судья? Или зачем все-таки нужен адвокат в уголовном деле

«Справедливость основывается на понимании всех обстоятельств».

Обратилась ко мне за помощью женщина, назовем ее Лена, обвиняемая по ст. 111 УК РФ. У нее с мужем произошел конфликт, словесная перепалка переросла в физическое насилие со стороны мужа, после чего Лена пошла на кухню, взяла нож и нанесла супругу этим ножом удар в область сердца. Проникающее ранение, задета сердечная мышца.

Опомнившись, Лена вызвала скорую помощь. Благодаря грамотной и оперативной работе врачей пострадавшего удалось спасти, хотя он долго пребывал в очень тяжелом состоянии.

Лена сразу заявила, что убивать  мужа не хотела, ножевой удар явился следствием резко возникшей у нее вспышки гнева, вызванной жестким отношением к ней этого мужчины. Сопоставив все обстоятельства, следствие не усмотрело в действиях Лены покушения на убийство (ст. 105 УК РФ) и остановилось на фактически причиненном потерпевшему физическом вреде, который тянул ровно на ч.1 ст. 111 УК РФ.

Разумеется, для защиты Лены необходимо было выявить все подробности происшедшего конфликта, приведшего к такой развязке и зафиксировать нужные нам обстоятельства.

А выходило так, что ссоры у Лены с мужем последнее время происходили очень часто и заканчивались тем, что он ее жестоко избивал. Правда заявлений в полицию на мужа Лена не писала, побои официально не фиксировала, но вот на ее психику это накладывало определенный отпечаток.

В этот раз при ссоре, к счастью Лены, присутствовала ее сестра, которая своими показаниями могла внести некоторую объективность в сумбурный конфликт «любящих» супругов. Моя подзащитная вместе с сестрой хотела уйти из квартиры, муж ее не выпускал. Он закричал Лене, что убьет ее, затем схватил табурет и замахнулся им на жену.

Сестра сзади выхватила у него табурет. Тогда мужчина с силой толкнул Лену, так, что она ударилась головой о стену. После этого моя подзащитная спокойно сказала: «Все, с меня хватит!», пошла на кухню, взяла нож, вернулась и нанесла свой отчаянный удар.

Институт необходимой обороны нам здесь уже не применить, так как во время нанесения ножевого  удара нападение со стороны мужа уже было закончено, а новых агрессивных действий он не предпринимал. А вот все подробности поведения мужа во время конфликта, включая его угрозу убийством, мы изложили следствию со всеми красками в наших протоколах допросов. Сестра Лены подтверждала ее показания. По основным, насущно нужным нам вопросам, на очных ставках с показаниями Лены вынужден был согласиться и сам потерпевший.

Психолого-психиатрическая экспертиза состояния аффекта в действиях Лены, увы, не усмотрела. Под стражу мою подзащитную не брали, к тому же у нее на руках находился двухгодовалый ребенок. С мужем после этой ситуации они разошлись, а уголовное дело продолжало двигаться своим чередом...

Дело поступило в суд. Был назначен судья. Лена взволнованно рассказала мне об одном обстоятельстве: оказывается, бывший муж встречался с ней уже перед судом и с бравадой уведомил ее, чтобы она сильно не радовалась, что сможет легко выкрутиться из этой ситуации. Он сказал, что через знакомых «вышел» на судью, который будет рассматривать наше дело, и с судьей у них уже согласовано, что Лена по этому делу получит реальный срок лишения свободы в виде трех лет, поэтому пусть оставит надежду на помощь адвоката.

Я большого значения этому сообщению не придал, — мало ли что болтает злой на бывшую жену потерпевший. А с этим судьей я встречался по другим делам, впечатление о нем сложилось как о человеке серьезном и справедливом.

Но когда началось судебное заседание, я обратил внимание, что у судьи интерес вызывали только обстоятельства, свидетельствующие о виновности Лены. Когда же начинали рассматриваться моменты, смягчающие ее вину — подробности конфликта и причины, побудившие подсудимую нанести удар, судья принимал сонно-скучающий вид, вроде его это и не касается. Эти звоночки, учитывая слова потерпевшего перед судом, меня, определенно, стали настораживать.

Смотрю, судья «забыл» огласить одну из положительных характеристик Лены, пришлось заставлять его это оглашать. Но все равно, были какие-то сомнения, может мне только кажется, что судья заинтересован в исходе дела...

Сторона обвинения просила для подсудимой условный срок наказания. Но судья приговорил ее к реальному лишению свободы — три года! Как и обещали. Правда, что было только раз в моей адвокатской практике, суд не взял мою подзащитную под стражу в зале суда после оглашения приговора, а указал в приговоре, что под стражу она будет взята после вступления приговора в законную силу.

Лена, рыдая, протягивала мне свои сережки, полагая, что сейчас за ней придет конвой. Но я то приговор слышал хорошо, сейчас под стражу ее не возьмут. Будем  играть дальше в эти игры и приложим все свои силы и старания!

В приговоре суд, разумеется, «забыл» упомянуть о том, что потерпевший, перед тем как получить ножевую рану, сам угрожал Лене убийством, подкрепляя это действиями. Вместо положительного характеризующего материала на подсудимую, единственно имеющегося в материалах дела, суд указал, что характеризуется она посредственно. Одним словом, суд убрал из приговора все обстоятельства, которые могли хоть сколько-нибудь свидетельствовать в пользу Лены. Выходит, потерпевший, рассказывая о договоре с судьей, был прав.

Последнее время в средствах массовой информации часто от людей проскальзывают фразы о том, что, мол, свидетели в суде давали показания о невиновности подсудимого, а суд все равно вынес обвинительный приговор. Люди видят вершину айсберга — показания свидетелей в судебном заседании, но понятия не имеют о том, что наибольшую значимость имеет то обстоятельство, как эти показания отражены в протоколе судебного заседания. Ибо именно их будет изучать суд следующей инстанции при обжаловании приговора кем-либо из участников.

Суд, в отличие от недальновидных граждан, прекрасно понимает суть данного вопроса и, соответственно, для удержания своего приговора пытается «подправить» в нужную ему сторону протокол судебного заседания. Поэтому для адвоката, желающего приложить все силы для защиты своего клиента, мало блистать красноречием в судебном заседании и уметь грамотно строить допросы свидетелей и других фигурантов дела, а очень важно сделать так, чтобы нужные защите обстоятельства были должным образом зафиксированы в протоколе судебного заседания.

Стал я изучать протокол судебного заседания и еще раз достоверно убедился, что суд в нашем случае был очень и очень необъективен и жаждал «укатать» мою подзащитную в места лишения свободы. Из показаний Лены и нашего свидетеля — ее сестры, оказались исключены все упоминания о неправомерном поведении самого потерпевшего во время ссоры. Оказались не отражены показания бывшего мужа, данные в судебном заседании, в которых он признавал факт своих провокационных действий.

Судом не велась аудиозапись судебного заседания по данному делу. И еще один нюанс заключался в том, что показания Лены и ее сестры, данные ими в период предварительного следствия, во время судебного следствия не оглашались, так как не было в этом никакой нужды — не было противоречий с их показаниями, данными в суде.

И вот тут адвокат сказал большое спасибо следователю, отразившему нужные нам моменты, вычеркнутых судом показаний, в обвинительном заключении. В подтверждение ряда своих доводов в замечаниях на протокол судебного заседания я дополнительно сослался на листы обвинительного заключения, в которых отражались «заботливо» обойденные судом обстоятельства.

Замечания защита подала по девяти пунктам. Суд согласился с пятью пунктами. Только два, самых серьезных, замечания из них, подтверждались обвинительным заключением, и оба они были судом бесспорно удовлетворены (в приложении я отметил крестиками удовлетворенные судом пункты замечаний). Ну, а то значимое для нас, что обвинительным заключением не подтверждалось, судом «добросовестно» было «отметено».

Разумеется, развернутую жалобу на приговор мы подали, и все недочеты и «художественную вышивку» суда там подробно осветили, просили заменить реальный срок на условный. Но все мы знаем: апелляция — вещь непредсказуемая.

При рассмотрении дела в апелляционном суде неожиданно блеснул солнечный лучик: женщина — помощник областного прокурора после оглашения всех обстоятельств дела прямо заявила, что она не желает идти против маленького ребенка (у Лены сыну было два года) и полностью поддержала доводы нашей жалобы.

А за ней и апелляционная коллегия согласилась с нашей жалобой, указав, что районный суд не принял во внимание наличие смягчающих вину осужденной обстоятельств, и изменила Лене меру наказания с реального срока на условный.

Мы не дали районному суду «шельмануть» с протоколом судебного заседания и, я думаю, что это обстоятельство стало решающим фактором к справедливому изменению приговора в вышестоящей инстанции. А «справедливость — такой же необходимый для жизни продукт, как хлеб».