Насилие в быту. Практика переквалификации ст. 105 и ст. 111 УК РФ на причинение смерти или тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны. Часть 2

В первой части статьи приведены примеры реальных дел, где женщины пострадали от бытового насилия, в суде не смогли доказать, что защищались и «переборщили» с обороной. Все осуждены по ст. 111 УК РФ и ст. 105 УК РФ. Вторая часть статьи содержит рекомендации по доказыванию, приведены успешные и провальные примеры из моей личной практики. Статья пригодна для защиты по любым делам, связанным с обороной от нападения. 

Немного теории

Превышение пределов необходимой обороны — это защита от общественно опасного посягательства, когда обороняющийся для своей защиты УМЫШЛЕННО причиняет вред, явно не соответствующими характеру и опасности нападения (ст. 37 УК РФ).

Обратите внимание — обороняющийся причиняет вред умышленно, поскольку ч.1 ст. 108 УК РФ и ст. 114 УК РФ умышленные преступления. В первой части публикации обращал внимание на данный факт, еще раз напоминаю, что не нужно выдумывать «я неосторожно», «я нечаянно», «я не хотел».

Показания женщины, пострадавшей от бытового насилия могут содержать следующее заявление:

потерпевший применял ко мне насилие, для защиты взяла нож и защищаясь нанесла удар ножом, чтобы прекратить нападение (избиение). Сейчас понимаю, что избрала неправильный, несоразмерный  способ защиты, в тот момент не придумала другого лучшего выхода из ситуации. 

Для понимания различий между необходимой обороной и превышением ее пределов вынужден изложить капельку теории, в которой намеренно пропущены многие понятия (провокация обороны, условия правомерности, внезапность нападения, мнимой обороны и другие тонкости).

Защита своей или чужой жизни допускается любым способом, включая причинение смерти нападающему. В такой ситуации превышения быть не может, оборона всегда в необходимом размере (поэтому ее так и назвали). Как определить, что под угрозой жизнь обороняющегося:

• нападавший реально причинил вред, опасный для жизни обороняющегося, например ножевое или огнестрельное ранение, душит, топит, причинены переломы костей и т.п.;
• нападающий не причинил вреда, но способ нападения создает угрозу для жизни. Например агрессор использует оружие, бытовые предметы, выталкивает из движущегося автомобиля, сталкивает с высоты, наносит множественные удары и т.д. Данный признак сложен в доказывании. 
• нападающий высказывает угрозы применения насилия, опасного для жизни обороняющегося и по обстановке есть основания опасаться реализации этой угрозы (фактически возвращаемся к способу нападения). 

На практике два последних критерия трудны в доказывании, однако именно при таких ситуациях кратно возрастает шанс переквалифицировать деяние на превышение пределов необходимой обороны. 

Если жизни обороняющегося ничего не угрожает, но страдает здоровье или создается  угроза вреда здоровью обороняющегося, речь практически о всех случаях насилия в быту, то защита будет правомерной, если не допущено превышения пределов необходимой обороны.

Превышение -  когда защита производилась такими способами и средствами, применение которых явно не вызывалось характером и опасностью посягательства, в результате посягавшему без необходимости умышленно причинен тяжкий вред здоровью или смерть.

Заумное определение, которое можно упростить. Нападающий толкнул  — защищающийся толкнул или ударил, но не сильно. Нападающий ударил рукой/ногой - обороняющийся применяет аналогичные способы защиты. Нападающий хватается за предмет — защищающийся обороняется предметом.

Типичный случай превышения, когда супруг «воспитывает» жену кулаками, а супруга отвечает ударом ножа. 

Схема доказывания превышения пределов необходимой обороны приведена в пункте 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.09.2012 N 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление».

Написано заумно, если простыми словами, то оценка сводится к трем критериям: 

— оцениваются действия нападающего, на что посягал нападавший, на жизнь или на здоровье обороняющегося, какую цель нападающий скорее всего преследовал при нападении;

— выясняется объективное количество нападавших и обстоятельства нападения — один нападавший или кто-то ему помогал; использовалось ли нападавшим оружие или предметы в качестве оружия.  Какой реальный вред причинен обороняющемуся, какой вред мог быть причинен, если бы нападение продолжилось;

— как обороняющийся субъективно оценивал то же нападение. Какой вред ожидал, в какой момент он счел, что нападение началось, а когда закончилось. Сколько нападавших было по мнению защищавшегося. Почему обвиняемым был избран такой способ защиты — сравнивается вред от нападения и вред от защиты, с точки зрения адекватности ответа. 

Главное в предмете доказывания — фиксация агрессивных действий потерпевшего, подтверждение причинения вреда здоровью обвиняемому или создание реальной угрозы причинения такого вреда.

Объективная картина нападения лучше всего доказывается телесными повреждениями, которые следователь зафиксирует на теле обороняющегося.

Во всех методичках для следователей прописано, что телесные повреждения фиксируются у обеих сторон конфликта. На практике телесные повреждения фиксируются только у потерпевшего (для нас нападающего), в отношении подозреваемого (для нас обороняющегося) — на совесть и усмотрение следователя.

Процессуально правильный способ фиксации телесных повреждений — судебно-медицинское освидетельствование, освидетельствование с участием врача, судебно-медицинская экспертиза. Правильность обеспечивается судебно-медицинским экспертом или врачом, который описывает телесные повреждения используя медицинскую терминологию. При освидетельствовании с участием врача, как правило следователь выбирает врача хирурга или травматолога. 

Второй по шкале правильности это фиксация телесных повреждений через медицинские учреждения. Врач травматолог, обращение в приемный покой больницы, вызов врача скорой помощи. Данный способ «кривой», поскольку может привести к неожиданному результату. Врачи общей практики отличаются от судебно-медицинского эксперта тем, что не являются экспертами в сфере криминального травматизма, телесные повреждения опишут так, как позволяет их медицинское образование и профессиональный опыт.  Полученное описание считается полученным из медицинских источников и судебно-медицинский эксперт будет вынужден зафиксировать и оценить зафиксированные подобным образом телесные повреждения. Но могут быть пропущены некоторые повреждения, неправильно или неполно описаны, врачи могут отказаться записать сопутствующие пояснения или механизм образования.

В одном из дел встречал описание телесных повреждений, фиксировавшихся дежурным врачом-гинекологом в приемном покое районной больницы. Заключение СМЭ по результатам этого осмотра не смогло определить тяжесть, механизм и давность. 

Если судебно-медицинское освидетельствование подменяется осмотром в приемном покое больницы или врачом скорой помощи, проинструктируйте доверителя, как показать врачу все травмы, как объяснить обстоятельства получения травмы, как проверить точность описания травмы в медицинских записях. Лучше сопроводить доверителя в лечебное учреждение, проверить справку, проверьте полноту фиксации и описание телесных повреждений. 

Врачи и фельдшеры скорой медицинской помощи некоторое время после событий помнят рассказы участников конфликта. Адвокату стоит их разыскать, опросить, направить адвокатский запрос о предоставлении карты вызова скорой помощи.

Третий способ от безысходности. Травмы на теле подозреваемого возможно вписать в протоколы следственных действий. При задержании, допросе, проверке показаний, в ходе следственного эксперимента подозреваемый должен подробно рассказать о примененном к нему насилии, указать какая травма образовалась от того или иного удара потерпевшего и обратить внимание следователя, что следы этого насилия сохранились на момент следственного действия. При окончании допроса попросить следователя зафиксировать имеющиеся телесные повреждения, вписав в протокол соответствующее ходатайство.

Самый проблематичный способ фиксации телесных повреждений — фотографирование. Простота и наглядность цветных фотографий создают иллюзию, что телесное повреждение будет замечено. Такие фотографии предоставляются следователю, защитник просит предоставить их эксперту для проведения судебно-медицинской экспертизы. 

Судебно-медицинские эксперты отказываются оценивать телесные повреждения по фотографиям со ссылкой на пункт 3 Приказ Минздравсоцразвития РФ от 24.04.2008 N 194н, где указано, что экспертиза проводится путем обследования живого лица, трупа или его частей, при производстве экспертиз по материалам дела и документам. Выделенный фрагмент меня возмущает, поскольку фотографии приобщенные к делу приобретают статус материалов дела. 

Впервые проблемы с фотографиями у меня возникли в деле, когда я пытался доказать превышения пределов необходимой обороны, возникшей при конфликте двух друзей. В моей публикации «Покушение на убийство, как оспорить ошибочную квалификацию» упоминается уголовное дело молодого парня по имени Денис, который ножом ударил своего друга в грудь и утверждал, что совершил это в целях обороны. Доказать оборону не удалось, поскольку не было доказано нападение потерпевшего на обвиняемого - судебно-медицинский эксперт не обнаружил и не зафиксировал телесные повреждения у подозреваемого.

У Дениса был порез руки, не связанный с преступлением, рана обильно кровоточила, Денис залил своей кровью место преступления, свою одежду, такси, отдел полиции. Преступление совершено с применением ножа все решили, что Денис порезался орудием преступления. Этот порез руки был во всех процессуальных документах и в заключении СМЭ. Значимые для доказывания обороны телесные повреждения на лице и теле Дениса остались без внимания правоохранительных органов. В кабинете следователя я сфотографировал телесные повреждения Дениса, в текст допроса были внесены сведения о телесных повреждениях и фотосьемке. Ходатайство и диск с фотофайлами переданы следователю для организации СМЭ. Фотофайлы телесных повреждений судебно-медицинский эксперт не принял во внимание, указав:

В ходе следственного эксперимента Денис продемонстрировал, как потерпевший его избивал, каким образом ему причинены телесные повреждения.  В заключении ситуационной экспертизы указано, что в местах ударов должны остаться телесные повреждения (и они есть на фото), но:

Следователь предъявил оба заключения за два дня до выполнения требований об ознакомлении с делом, отказался изъять, описать фотографии и разъяснить эксперту откуда они появились у защитника.

Следователь вынес постановление, что они не имеют доказательственного значения и не являются вещественными доказательствами, о чем я узнал уже в процессе ознакомления с делом. Позиция эксперта и суда показались мне странными — но суды трех последующих инстанций признали ее правильной.

В качестве непроверенной рекомендации могу посоветовать заявить ходатайство об осмотре фотографий следователем, допросе подозреваемого об обстоятельствах при которых проводилась сьемка — таким образом безликие фотографии станут более похожи на материалы дела, чем ранее.

В настоящее время работаю по другому уголовному делу (ст. 111 УК РФ переквалификация на тяжкий вред по неосторожности), наблюдаю со стороны, как два представителя потерпевшего безуспешно пытаются «засунуть» судебно-медицинским экспертам фотографии телесных повреждений потерпевшего с целью их оценки на предмет тяжести и подтверждения другого механизма образования тяжкого вреда здоровью. 

Далее будет приведено дело Екатерины, возбужденное по ч. 1 ст. 105 УК РФ, которое хронологически расследовалось после вынесения приговора Денису. Следователь вел себя точно также, как в деле Дениса, настаивал на квалификации убийства. Но телесные повреждения Екатерины в день задержания были зафиксированы, осмотр проведен в больнице. На следующий день ее доставили для проведения СМЭ, в ходе которой зафиксированы повреждения от нападения. Ситуационная экспертиза не исключила (фактически подтвердила) механизм их происхождения. Результат — переквалификация с ч. 1 ст. 105 УК РФ на ст. 108 УК РФ. 

Субъективная картина нападения фиксируется преимущественно через показания защищающегося лица о собственных переживаниях в момент нападения.  Кто кроме защищающегося  знает, что творилось в его голове в момент нападения. Испугалась, боялась, напал неожиданно, переживала за себя и детей и т.д. Косвенно данное обстоятельство могут подтвердить очевидцы и свидетели со слов. Очевидцы — в момент нападения она была испугана и растеряна и т.д. В первой части статьи уже говорилось об ошибочности позиции, что «я не хотела его ударить ножом»  (по факту  ударила), «просто выставила руки, а он напоролся» (эксперт — удар должен быть нанесен с достаточной силой) или «просто махнула ножом в его сторону» (женщины часто попадают точно в шею или в сердце). 

Предостерегаю читателей от использования в показаниях подозреваемого и обвиняемого термина необходимая оборона. Этот термин юридический, он предполагает под собой целый спектр понятий и ситуаций, которые выстраиваются в голове следователя и судьи при его упоминании. На мой взгляд простое изложение событий о нападении потерпевшего и защите от такого нападения, будет более правильным объяснением причин убийства или тяжкого вреда здоровью человека, который применял насилие по отношению к обвиняемому.  

Считаю, что Защитник обязан принимать меры к «усилению» всех фактов, свидетельствующих в пользу обороны —  неоднократно повторять об этом в допросах, на следственных действиях, в ходатайствах. Сам обвиняемый должен знать об их важности и о том, какими словами это рассказать. Обвиняемый «упустил-пропустил», следователь «замылил» этот вопрос — адвокат должен сам его задать в конце допроса и добиться  внесения ответа в протокол.

Все негативные моменты, исключающие оборону,  также должны быть оговорены с обвиняемым, он  должен иметь заготовку для отражения вопроса о негативном обстоятельстве.

Дело Елены, которая ударила своего сожителя ножом в живот, причинила тяжкий вред здоровью.

Елена длительное время сожительствовала с потерпевшим, 01 января Елена, сожитель и их общие друзья выпивали. Между Еленой и сожителем произошла ссора, Причины не важны, сожитель стал избивать Елену, как он выразился несколько раз ударил, затем схватил за лицо, «просил внимания, чтобы она слышала, что я говорю». Такие ссоры ранее для Елены заканчивались больницей, она испугалась,  дотянулась до ножа, ударила потерпевшего ножом в живот. Друзья в это время находились в другой комнате, обстоятельств конфликта не видели.

Уголовное дело возбуждено и направлено прокурору для утверждения обвинительного заключения по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ, затем возвращено прокурором для дополнительного следствия и впоследствии переквалифицировано на ч. 1 ст. 114 УК РФ.

Уголовное дело возбуждено 31 января, вступил в дело по назначению — 08 февраля. Хронологию привожу для демонстрации безысходности. Все телесные повреждения у Елены зажили, очевидцев событий нет. Работаем с тем, что есть.

В протоколе допроса подозреваемого от 08 февраля раскрываем причины конфликта, разбавляем их «оценкой собственных и чужих действий», добавляем — «потерпевший стал вести себя агрессивно», «я просила его отпустить,  говорила, что просто уеду», «он меня не слышал и говорил, что я никуда не уедешь», «я испугалась, что ударит лицом о раковину, так как ранее он меня бил», «от страха схватила кухонный нож», «после удара ножом выбежала на улицу и спряталась», «рассказала знакомой, что опять бил, а я ударила от страха ножом, сама не поняла попала или нет»

Примечание: в первой части указывал о глупости ряда типовых объяснений тут сам согласился с Еленой, что «сама не поняла попала или нет». Объясняюсь - Елена не могла объяснить мне как и в какую часть тела попала ножом. Следователь не показывал заключение СМЭ потерпевшего под предлогом его отсутствия и настаивал на проверке показаний. Впоследствии на проверке показаний Елена ОЧЕНЬ ошиблась с местом нанесения ножевого ранения. Расплывчатые показания сохранил, поскольку  это давало шанс объяснить ошибку с демонстрацией места удара при проверке показаний.

Елена сообщила, что по факту избиение потерпевшим обращалась с заявлением в полицию и прошла медицинское освидетельствование. Получив данную информацию, на коленке пишу ходатайство от руки — прошу приобщить к делу материалы по факту проверки обращения Елены с заявлением об избиении. Ходатайство от руки, без мотивировок, без ссылки на миллион норм законов и судебной практики — важен не внешний вид, а результат. В приложении фотография ходатайства, читатели поймут почему я так негативно реагирую на многостраничные ходатайства своих коллег, содержание просьбы которых нужно еще понять.

Через три дня в деле появляется заключение СМЭ с перечнем телесных повреждений на лице и теле Елены — челюсть, губа, нос,  живот, кисть. Не важно, что они не опасны для жизни и здоровья. Главное они есть, следовательно к Елене применялось насилие, от которого возможна оборона, в том числе с превышением пределов ее необходимости. 

Следователь предъявил обвинение по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ и в ходе допроса попыталась «загнать» Елену в угол вопросами о возможности избежать конфликта, а также продемонстрировать ложность утверждения о том, что потерпевший сдавливал ей шею. Елена прислушалась к моим рекомендациям и не стала отвечать на заданные вопросы.

При ознакомлении с делом в порядке ст. 217 УПК РФ написал одну строку, что считаю квалификацию завышенной, а действия Елены подлежат квалификации по ст. 114 УК РФ.

Прокурор возвратил дело для дополнительного расследования и переквалификации. Впоследствии дело рассмотрено в особом порядке, Елене назначено 10 месяцев исправительных работ.

Дело Екатерины, которая ударила своего сожителя ножом в грудь и убила.

Екатерина длительное  время сожительствовала с потерпевшим, они совместно злоупотребляли спиртным, тот ее регулярно колотил. В день убийства они распивали спиртное, произошла ссора, потерпевший стал избивать Екатерину, кончиком ножа несколько раз ткнул ее в различные части тела, а затем прекратил применять насилие. В какой-то момент ссора возобновилась, потерпевший схватил Екатерину за лицо, та ножом ударила его в грудь и убила.

Уголовное дело возбуждено по ч. 1 ст. 105 УК РФ, Екатерину пытались арестовать. В конце следствия переквалифицировали деяние на ч.1 ст. 108 УК РФ, суд назначил ограничение свободы на срок 2 года.

Вспоминая это дело сожалею лишь об одном, я внутренне отказался от доказывания правомерности убийства и факта необходимой обороны, хотя видел эту возможность. Екатерина утратила ясность мышления и волю к борьбе по причине длительного злоупотребления алкоголем, не могла понять мои инструкции перед допросом. В ходе конфликта с потерпевшим, тот в какой-то момент прекратил угрожать Екатерине ножом, положил нож на стол (прекратилась угроза жизни), продолжил угрожать здоровью. Екатерина не могла заучить и повторить простые фразы, как объяснить следователю на допросе, что по ее мнению угроза жизни не прекратилась и сохраняется, поскольку ранее потерпевший тыкал в нее ножом, положил его на стол недалеко от себя. В данном месте требовалось либо немного соврать или найти простые слова для описания реальной картины преступления. Екатерина была в состоянии похмелья, постоянно ревела, не могла выполнить моих инструкций. Решил, что на этом этапе будет достаточно доказать сам факт обороны. Впоследствии, в том числе на суде, поддержал ходатайство Екатерины о рассмотрении дела в особом порядке. 

В день задержания Екатерину свозили в приемный покой больницы, где врач описал телесные повреждения. В протоколе задержания или отдельным ходатайством просил следователя о назначении СМЭ, которая проведена на следующий день, были зафиксированы все телесные повреждения, определен механизм их происхождения. В ходе первоначального допроса «услышал» все места, где следователь «убирал» оборону и вопросами восполнил пробелы. В тексте допроса этого не видно, поскольку показания изложены в виде единого рассказа. На проверке показаний после вопросов следователя по убийству «покажи как нанесла удар ножом, где был нож, куда выбросила нож, куда упал потерпевший », попросил Екатерину продемонстрировать  «покажи как он тебя бил, куда попал, чем бил, какие телесные повреждения, где они располагались». Предлагал следователя сфотографировать и внести в протокол. Когда монтировалась фотоиллюстрационная таблица, оказалось, что эпизодов с нападением на подозреваемую больше и они ярко демонстрировали картину обороны. Пока следователь составлял протокол, объяснил любопытным понятым реальные обстоятельства дела и связал их с этапами прошедшей проверки показаний. Понятых допрашивают об обстоятельствах проверки и сообщенных обвиняемым показаниях, косвенные свидетели со слов нам тоже пригодятся.

Ситуационная экспертиза подтвердила соответствие пояснений Екатерины о нападении потерпевшего.

Переквалификация произошла за несколько дней до окончания дела.

Желаю всем удачи в доказывании своей позиции.