Ч. 3 ст. 327 УК РФ. Использование заведомо поддельного документа. Техника реализации стратегического плана защиты (часть вторая: суд)

«Без обмана невозможно обеспечить себе господство на войне, а без стратегии нельзя победить». Мэй Яочэнь

Начало публикации находится здесь. Вот в суде мне и предстояло реализовать все свои планы и проекты. Попробуем развернуться.

Районный суд

Отлаженный механизм судебной системы, не особо задумываясь, уже готовился прожевать очередного бедолагу, имевшего неосторожность попасть на этот конвеер. Для суда и стороны обвинения это дело выглядело очень просто — все изначально ясно и понятно.

На первое судебное заседание поддерживать обвинение по делу прокуратура прислала молодую девушку с двумя маленькими звездочками на погонах (юрист третьего класса по их ранжиру). Начнем атаку. Адвокат сразу заявляет ходатайство о возвращении дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, так как нарушены сроки производства дознания и предварительного следствия.

А причиной данного нарушения послужило то, что заместитель прокурора района, как я полагаю, неправомерно, своей властью предоставил дознанию по данному делу дополнительно 10 дней, которые не включаются в срок производства дознания. Остальные козыри пока доставать рано, не допрошены еще в суде сотрудники ГИБДД, но внести легкую сумятицу в стан противника очень даже полезно.

В ответ на ходатайство адвоката молодая обвинитель растерянно хлопает глазами и просит суд отложить рассмотрение дела для определения своей позиции. Суд откладывают. На следующее судебное заседание поддерживать обвинение отправили уже самого заместителя прокурора района, который и устанавливал этот злосчастный десятидневный срок (сам накосячил, сам и выкручивайся).

Он в судебном заседании объяснил, что согласно п.2 ч.1 ст. 226 УПК РФ прокурор имеет полное право при возвращении уголовного дела для производства дополнительного дознания устанавливать срок этого дополнительного дознания до десяти суток. А соответственно, никаких требований закона он не нарушал.

Правда заместитель прокурора забыл упомянуть, что данное уголовное дело в этой ситуации ему не направлялось и он его для дополнительного дознания не возвращал, в то время как п.2 ч.1 ст. 226 УПК РФ предусматривает установление этого срока прокурором по уголовному делу, которое поступило с обвинительным актом именно ему, и именно он должен его возвратить для дополнительного дознания, чтобы требования закона были соблюдены.

Но, видимо, это мелочи, не стоящие внимания. Суд встает на сторону прокурора и отказывает мне в ходатайстве. В процессе судебного заседания заместитель прокурора просит суд огласить показания не явившихся сотрудников полиции, чтобы решить дело по-быстрому. В планы защиты это не входит — возражаем.

Суд откладывает рассмотрение дела и предлагает стороне обвинения обеспечить явку своих свидетелей на следующее судебное заседание. И тут заместитель прокурора выдает фразу: Раз сторона защиты против оглашения показаний этих свидетелей, то пусть адвокат и обеспечивает их явку в суд.

И мне, и судье сразу стало понятно, что заместитель прокурора еще тот «специалист» по поддержанию обвинения в судебном заседании. На следующее судебное заседание, сделав соответствующие выводы, поддерживать обвинение  прислали опытную помощницу прокурора, которая специализируется по работе в суде присяжных. Бросили против нас лучшие силы.

Работа со свидетелями обвинения

Со слов моего подзащитного, Ивана, сначала один сотрудник ГИБДД забрал у него поддельный документ, а уже потом сотрудники полиции, подтянув понятых, составили протокол его изъятия.

Полагаю, что для суда и это обстоятельство будет не особо важно, но я планирую сделать неправомерность изъятия документа тем рубежом обороны, на котором мы скрестим шпаги со стороной обвинения, а это отвлечет внимание прокуратуры и суда от тех рубежей, на которых реально будет построена защита. Приступаем к допросам свидетелей обвинения. Одного понятого нашли и притащили в суд полицейским нарядом по приводу суда.

Второй был пока вне досягаемости. Будучи явно недовольным таким отношением к своей персоне понятой на вопросы обвинения и защиты честно рассказывал, что при нем никаких документов у Ивана не изымали, поддельная карточка допуска водителя к международным перевозкам уже находилась в руках одного из полицейских, а понятой лишь расписался в протоколе изъятия по их просьбе.

На это обвинитель просит суд огласить показания понятого, данные на стадии дознания. Там все так, как нужно обвинению. Оглашают.«Подпись ваша?

Моя.

Давали такие показания?

Давал.

Подтверждаете?

Подтверждаю.»

Все вопросы защиты к понятому по возникшим противоречиям суд добросовестно снимает, указывая, что понятой уже подтвердил ранее данные показания (все это мы видели в судах много раз). Допрашиваем первого сотрудника ГИБДД, в звании капитана. Он рассказывает, что грузовую фуру останавливал напарник.

Напарник же смотрел и изымал поддельный документ. Сам свидетель к автомашине Ивана вообще не подходил. Давлю на изъятие. И капитан рассказывает, что его напарник сначала изъял вызвавший сомнения документ, а уже потом они нашли понятых и был оформлен протокол изъятия. «А что, мы всегда так делаем». Сотрудников полиции на стадии дознания и следствия о том, как конкретно происходило изъятие поддельного документа, не допрашивали, поэтому стороне обвинения крыть в ответ было нечем. Стороне обвинения и суду, которые пристально следят за действиями адвоката, я показываю, что именно на неправомерности изъятия документа и будет построена защита, сам же косвенно прокачиваю свидетелей на доказательство того, что они автомашину не осматривали и не знают какой тахограф стоял в кабине водителя.

Второй допрашиваемый сотрудник полиции заявляет, что протокол изъятия поддельного документа составлял именно он, а вот у водителя документ забрал напарник, и уже напарник передал ему поддельный документ при составлении протокола изъятия (к автомашине Ивана, кстати, он тоже на подходил).

Адвокат: «Подождите, а допрошенный только что капитан, ваш напарник, говорит, что он у водителя документ не забирал. А по материалам дела вас на посту было всего двое. Кто же тогда изъял документ у водителя?»

Свидетель объясняет: «Нас там было не двое, а трое, вот третий документ у водителя и изъял, а потом передал мне при составлении протокола»«Получается, что вы изъяли этот документ у своего напарника, сотрудника ГИБДД, а написали в протоколе изъятия, что изъяли у моего подзащитного?» «Ну, да. А мы всегда так делаем». Судье и обвинителю заметно поплохело, но они держались. Похоже, что мой «рабочий» рубеж уже стал их серьезно напрягать. Заявляем суду ходатайство о вызове третьего сотрудника. Нам категорически нужно исключить всех, кто мог бы сказать, что он видел какой марки тахограф стоял в кабине автомашины Ивана.

Суд согласен. Сам беру повестку, еду в Областную ГИБДД и вручаю ее руководству нашего третьего напарника. Третий сотрудник полиции, о котором в материалах дела вообще не было никакой информации, показывает, что именно он проверял документы у моего подзащитного, обратил внимание на один странный документ, забрал его, и более водителю не возвращая, передал своему товарищу при составлении протокола изъятия.

Ну и между делом — автомашину и тахограф не осматривал. Вот, собственно, все что мне и было нужно.

Завершение судебного следствия

В судебном заседании мой подзащитный вину не признает, показывает, что у него в автомашине на момент предъявления поддельного документа был установлен тахограф, абсолютно соответствующий требованиям Минтранса.

Поставил Иван этот тахограф, будучи проездом в г.Омске, где-то за год до его задержания, где точно не помнит. Сам тахограф и документы на него у Ивана не сохранились (а мы свою невиновность доказывать не обязаны, пусть обвинение доказывает виновность). Показания сотрудников ГИБДД, относительно изъятия документа, подтверждает.

Судебное следствие закончено. Выходим на прения. И это все? Они даже не огласили первоначальные признательные показания Ивана. Как они собираются доказывать факт использования поддельного документа? Как они уверенны в себе. Может, я чего-то не понимаю? Или они реально бестолковые?

Сторона обвинения в прениях рассказывает, что вина Ивана по ч.3 ст. 327 УК РФ полностью доказана и можно, с чистой совестью, признавать его виновным. Я в прениях объясняю суду, что для признания моего подзащитного виновным по данной статье, обвинение должно доказать, что поддельный документ был, не просто предъявлен Иваном сотруднику полиции, но был им использован.

А вот, чтобы доказать, что он был использован, нужно доказать, что на момент предъявления поддельного документа Иван мог быть привлечен по ч.1 ст. 11.23 КОАП РФ, если бы не предъявил данный документ. А вот, чтобы доказать последнее обстоятельство, нужно доказать, что в кабине автомашины Ивана либо вообще не было тахографа, либо был тахограф, не соответствующий требованиям Минтранса.

Разве обвинение это доказало? (И нету у вас методов против Кости Сапрыкина!) Много еще о чем я говорить не стал, ибо знаю с кем имею дело. Судья с прокурором меня внимательно выслушали и… возобновили судебное следствие, отложив судебное заседание на две недели.

Затем взялись за нас конкретно — начали более подробно, во всех деталях допрашивать Ивана, относительно установки и использования тахографа, о котором он давал показания в судебном заседании. К таким допросам мы готовились, поэтому дополнительно обвинение ничего накопать не смогло.

Наконец огласили его первоначальные показания, данные на стадии дознания. Но, мы то знаем, что нельзя строить обвинительный приговор на одних признательных показаниях, которые в судебном заседании не были подтверждены, нужны еще какие-то доказательства вины. А этих доказательств нет.

Возможность же дополнительно получить их от свидетелей — сотрудников ГИБДД, защитой уже  отсечена. Снова откладываем судебное заседание. На следующем судебном заседании сторона обвинения заявляет о приобщении к материалам дела одной очень, очень странной справки.

Согласно этой справки прокурор района два дня назад устно попросил девушку-следователя, которая заканчивала наше дело и направляла его в суд, проверить устанавливал ли мой подзащитный на свою автомашину в какой-либо организации города Омска тахограф нового образца, как он заявляет об этом в судебном заседании.

И что получается — «тетенька с улицы», которая к нашему делу уже не имеет никакого отношения, составляет справку о том, что она якобы звонила по телефону в ряд организаций города Омска, которые на настоящее время занимаются установкой тахографов (а со слов Ивана тахограф ему устанавливали полтора года назад) и ей также по телефону представители этих организаций (кто именно не указано) якобы сказали, что тахограф на автомашину Ивана они не устанавливали.

Железное доказательство! Главное, абсолютно соответствует всем требованиям УПК РФ!  Я высказал суду свое мнение о том, в какое место можно сходить с этим «докУментом», но суд приобщил эту справку к делу, а затем вынес обвинительный приговор, положив эту странную бумажку в доказательственную базу.

Вот и попробуйте добиться у такого суда оправдательного приговора. Осудить любой ценой, не стесняясь в средствах. Что это — некомпетентность, форменная глупость или что-то другое?

Апелляционная жалоба

Разумеется, защитой подается развернутая и обстоятельная апелляционная жалоба. Сначала подается первая часть жалобы, где делается анализ фактов, на которые районный суд при всем желании повлиять уже никак не может.

Затем, по отработанной схеме, получаю заверенную копию протокола судебного заседания, чтобы избежать возможных изменений в этом протоколе со стороны суда, и подаю дополнение к жалобе, касаясь уже тех доказательств, которые изложены и в этом документе. Ну, нет у меня к суду никакого доверия!

Мотивировки, изложенные судом в приговоре, довольно слабоваты, и жалоба бьет по ним конкретно. А ущербность самого, вмененного моему подзащитному предварительным следствием обвинения, о чем я уже писал ранее, и о чем районному суду я предусмотрительно сообщать не стал (а нашей судье, похоже, эти высшие материи вообще были не доступны), сделала таким же ущербным и сам приговор.

Эту тему, которая являлась подлинным и сильнейшим рубежом нашей обороны, я красочно и с большим удовольствием развил в своей апелляционной жалобе. Это одна из значимых частей нашего стратегического плана.

А между тем наша районная судья, взявшись вести это дело, похоже, плохо представляла себе, что же это за штука такая — тахограф. Потому что в своем приговоре она бездумно  «жонглировала» таким понятием как «карта тахографа», полагая, что этот документ и является карточкой допуска водителя к осуществлению международных перевозок, использование которой и вменяли в вину Ивану.

Защита, разумеется, это обстоятельство своим вниманием не обошла, и я в жалобе, между прочим, указал, что если данный приговор вступит в силу и соответственно будет иметь преюдициальное значение, то выходит, что суд вменил моему подзащитному в вину еще и использование поддельной карты тахографа, которая является отдельным документом, и использование которой моему доверителю обвинением в вину не вменялось.

Несмотря на представленные районной прокуратурой возражения, Тюменская областная прокуратура в суде второй инстанции доводы моей жалобы поддержала. Суд апелляционной инстанции приговор отменил, возвратив дело на новое рассмотрение в районный суд.

Причем в своем постановлении суд апелляционной инстанции указал, что не будет давать оценку моим главным и серьезным доводам, касающимся доказанности вины Ивана, предоставив эту радость районному суду. А аргументом к отмене приговора выбрал второстепенное обстоятельство, которое защитой в жалобе указано, между прочим,- неточные формулировки при изложении доказательств в приговоре.

Возвращение уголовного дела прокурору

Один круг прошли, заходим на второй. Я понимаю, что именно сейчас, после отмены обвинительного приговора и возвращения уголовного дела из областного суда, наступает самый подходящий момент для того, чтобы заявить суду ходатайство о возвращении дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ с изложением всех обстоятельств, которые я бережно хранил во время первого судебного процесса.

Ибо что-то мне подсказывало, что надеяться на оправдательный приговор не стоит.  А снова направить дело в суд при отсутствии других доказательств, следствие уже явно не сможет. Да и подзащитный мой основательно вымотан всеми этими судами с поездками из другого города. Ходатайство мной заявлено.

И та самая обвинитель, которая полгода с нами билась и строчила возражения на мои апелляционные жалобы, теперь доводы защиты полностью поддерживает. Суд соглашается со всеми изложенными мной обстоятельствами и возвращает дело прокурору.

И судя по тому постановлению, которое вынес районный суд, опираясь на ходатайство защиты, обвинение уже не сможет подняться в новую атаку. С тех пор правоохранительные органы по данному делу ни меня, ни моего подзащитного больше не беспокоили. В июне 2022г. с момента возбуждения  дела прошло два года, то есть истек срок привлечения Ивана к уголовной ответственности по данному деянию.

Я предложил Ивану свою помощь в окончательном разрешении данного вопроса (надо добить и взыскать потраченные деньги), но доверитель считает, что имеющиеся обстоятельства его полностью устраивают и он не хочет нарушать этот баланс. Кто знает, может он и прав.