Освобождение от наказания по уголовному делу, возбужденному по ч. 6 ст. 159 УК РФ в связи с примирением с потерпевшим

По рекомендации одного из моих коллег за помощью ко мне обратился руководитель рекламного агентства (назовем условно — Максим), который был привлечен в качестве обвиняемого по уголовному делу, возбужденному по ч.4 ст. 159 УК РФ (Мошенничество в составе организованной группы в особо крупном размере).

Ситуация со слов доверителя выглядела следующим образом. Два года назад одна его знакомая (назовем условно – Алевтина) организовала встречу с управляющим одного из производственных предприятий (по переработке молочной продукции, одно из крупнейших предприятий города районного значения в Московской области), по договору с которым рекламное агентство подготовило и реализовало мероприятия по оптимизации сайта предприятия и продвижению продукции предприятия в сети.

Деятельность по подписанному сторонами договору была вполне в рамках основного вида деятельности рекламного агентства, цена договора — на уровне средних цен на соответствующие услуги, деньги за работу оплачены в полном объеме, акты выполненных работ заказчиком подписаны без претензий по объемам и срокам. 

Договор закрыт соответствующим комплектом документов, средства потрачены в рамках основного вида деятельности, время идет и за текущей работой о договоре никто уже не вспоминает.

Примерно через год, Максима повесткой вызывает следователь для допроса в качестве свидетеля по уголовному делу, возбужденному по ч.4 ст. 159 УК РФ, по которому в качестве одного из обвиняемых проходит та самая знакомая – Алевтина.

В ходе допроса выясняется, что при участии, в том числе, юридической компании возглавляемой Алевтиной, с производственного предприятия по разного рода договорам незаконно выведены весьма внушительные суммы денежных средств, «влитых» одним частным инвестором на развитие предприятия. На момент первой встречи со следователем обсуждалась общая сумма выведенных средств в размере около 800 млн. руб.

На фоне общего объема похищенного, те 3 800 000 руб., которые были выплачены по договору агентству Максима, казались не очень значительной суммой. Тем не менее, подпадая под признаки общей схемы вывода средств, Максим в итоге, был привлечен в качестве обвиняемого в составе организованной группы, которой в общей сложности и вменялась вся сумма похищенного.

Первоначальные вполне себе уверенные показания о чистоте сделки и полной достаточности подтверждающих документов дополнились некоторыми уточняющими подробностями.

Оказалось, Максим был в курсе основного направления движения средств по его договору и часть средств «откатил» компании Алевтины, правда за очень хорошую «комиссию». При этом, по утверждению Максима он не был посвящен в действительный размах хищений на предприятии и на этом этапе уже оценивал свое участие в общем процессе, как «использование его в темную».

Кроме прочего, в ходе общения со следователем выяснились не только масштабы хищения денежных средств частного инвестора (признанного потерпевшим по уголовному делу), но и совершенно непрофессиональное поведение псевдо-юристов, возглавляемых Алевтиной. От банального «засеивания» по широкому полю не очень грамотных и обоснованных жалоб на действия следователя, до прямой фальсификации доказательств в рамках арбитражного процесса, которым они пытались «просудить» долги своей компании.

Подобное не вполне разумное поведение Алевтины, как одного из основных обвиняемых не только излишне возбуждало активность следствия, но и давало ему вполне ощутимые основания для возбуждения дополнительных эпизодов по новым составам. А на фоне общего объема хищений по основному делу сулило весьма мрачные перспективы для всей группы подельников, включая моего подзащитного.

Между тем в отношении Максима были проведены дополнительные допросы и очная ставка со специалистом предприятия – системным администратором, который уверенно заявил, что необходимости в реализации той программы продвижения, которая являлась предметом договора с рекламным агентством у предприятия не было, а у самого агентства не было возможности её реализации, поскольку у него не было фактического доступа к сайту предприятия и фактически никакие рекламные мероприятия не проводились.

Конечно же Максим в рамках очной ставки продемонстрировал себя как профессионала высокого уровня на рынке рекламных услуг, был весьма наглядно показан «никакой» уровень компетентности сисадмина в области цифровых средств анализа и продвижения в сети. Однако все эти нюансы могли выступать лишь неким фоном для оценки ситуации, но не меняли принципиально статуса в деле моего подзащитного.  

Вместе с тем, последовательное и уверенное изложение и отстаивание своей позиции, подробные и обстоятельные ответы на все вопросы следователя с практической демонстрацией возможностей Максима, как специалиста в сети на его собственном  рабочем ноутбуке, позволили продемонстрировать следователю, если уж не полную непричастность к основному делу, то уж по крайней мере весьма периферийную его роль, с учетом как цены договора, так и вида деятельности.

В ходе длительных дискуссий пришли к возможности переквалификации деяния с ч.4 ст. 159 УК РФ на ч.6 ст. 159 УК РФ, т.е. преднамеренное неисполнение договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. Пришлось «наступить на горло собственной песне» и пойти на признание вины, поскольку это было обозначено следователем как обязательное условие.

После подробного и обстоятельного обсуждения в ходе закрытой консультации с подзащитным, пришли к выводу о том, что возможность «выскочить» из группы со столь мрачными перспективами в отдельное производство, это того стоит, чтобы, вопреки изначально избранной позиции, пойти на признание вины.

Встал вопрос о принципиальной возможности прекращения уголовного преследования при том, что ч.6 ст. 159 УК РФ, так же как и часть 4 той же статьи квалифицируется как тяжкий состав.

Была организована переписка с финансовым директором предприятия, как представителем потерпевшего о реализации претензионного (внесудебного) порядка возмещения предприятию ущерба. Осуществлен возврат суммы, полученной по договору, а также выплачена компенсация в порядке неустойки за просрочку возврата. Это конечно повлекло значительные расходы для моего подзащитного, но он согласился на этот вариант исходя из системного анализа сложившейся к этому моменту ситуации.

По факту возмещения финансовый директор был повторно допрошен, как свидетель, подтвердил полное возмещение ущерба и выплату неустойки, под протокол подтвердил отсутствие иных требований и согласие на примирение.

Выделение в отдельное производство и «доведение» материалов до передачи обвинительного заключения прокурору отработано было следователем весьма оперативно.

В суде предъявление обвинения и исследование доказательств обвинения были не менее оперативно  реализованы в двух судебных заседаниях.

Позиция защиты была обозначена ходатайством о снижении категории тяжести на одну категорию и прекращении уголовного преследования в связи с примирением с потерпевшим. Возражений у прокурора не было. Суд полностью удовлетворил ходатайство защиты, производство по делу прекратил.