Обстоятельства дела по версии следствия: в результате оперативно-розыскных мероприятий (далее — ОРМ) – наблюдение (проводилась скрытая видеозапись) была задержана бригада машинистов (3 человека) при попытке слить дизтопливо из баков тепловоза.
Дизтопливо уже было разлито по бочкам, находящимся в кузове автомашины покупателя. Деньги находились еще у покупателя. По результатам ОРМ возбужденно уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч.2 п. «а» ст. 158 УК РФ (кража). Я защищал интересы, якобы, покупателя. Защиту машинистов осуществляла адвокат из г.Пенза. Все подзащитные на предварительном следствии отказались от дачи показаний, на основании ст. 51 Конституции РФ.
Сразу же вокруг моего подзащитного начались психологические игры со стороны оперативных сотрудников, с целью вынудить дать признательные показания. Для создания видимости «участия» в судьбе моего подзащитного, следствие первоначально предъявило ему обвинение по ч.1 ст. 175 УК РФ (приобретение имущества, заведомо добытого преступным путем), в отличие от машинистов, которым вменили сразу ч.3 ст. 160 УК РФ.
Подзащитному было разъяснено суть всех этих манипуляций, в итоге от сотрудничества со следствием мы отказались, получив впоследствии «подарок» — такую же квалификацию, что и у машинистов. Следствие утверждало, что имеет такую совокупность доказательств, что положительного результата в оправдании наших подзащитных не будет.
Ой, как следствие глубоко заблуждалось. Первой нашей задачей было добыть хоть какие-то материалы дела, для того, чтобы проанализировать ситуацию в целом.С этой целью была подготовлена формальная жалоба в суд, в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ.Я ознакомился с материалами дела предоставленными следователем в суд для разрешения жалобы.
Основными доказательствами были: материалы ОРМ, в том числе CD-диск с видеозаписью, протокол осмотра места происшествия, признательные ОБЪЯСНЕНИЯ подзащитных, показания оперативных сотрудников, принимавших участие в задержании. При наличии таких доказательств, решено было максимально затянуть сроки следствия, причем законным путем, а также подготовить «плацдарм» для судебного разбирательства.
Поставленные задачи были выполнены на «отлично». Следствие, в условиях ограниченности сроков, стало допускать грубые ошибки, которые были использованы в суде.
Так, следователь предъявил моему подзащитному обвинение по неоконченному составу, а в описательной части расписал как оконченное преступление. Ошибку, скорее всего, заметило руководство и, чтобы не перепредъявлять обвинение, «кто-то» решил сфальсифицировать материалы дела.
Просто заменили первый лист постановления о привлечении в качестве обвиняемого, добавив по тексту слово «покушение». Только одно не было учтено, что после предъявления обвинения у меня остался второй экземпляр постановления с подписью следователя на замененном листе.
Наверное, об этом забыли или рассчитывали на мою невнимательность.У некоторых следователей имеется такая «фишка», граничащая с уголовно-наказуемым деянием, распечатать постановление о привлечении в качестве обвиняемого так, чтобы основной текст постановления и текст, где обвиняемый собственноручно указывает, что ознакомлен с постановлением и содержанием его прав, располагались на разных листах. Таким образом, следователь, при необходимости, может просто заменить первые листы с основным текстом, неподписанные обвиняемым (в УПК РФ не содержится обязательного требования об их подписи, в отличие от протокола следственного действия, который подписывается на всех листах).
Обвиняемому или его защитнику, как правило, предоставляется второй экземпляр или копия, в котором подпись следователя стоит только на последнем листе постановления.В случае, подмены листов основного текста, даже при наличии второго экземпляра у защиты, но без подписи следователя на каждом листе постановления, невозможно доказать, что произошла фальсификация.В связи с этим, я всегда требую у следователя, при предъявлении обвинения, чтобы тот расписался на всех листах экземпляра постановления, остающегося у защитника или обвиняемого. Таким образом, имелись признаки фальсификации материалов дела, и у защиты появилась законное право написать заявление, в порядке ст.144, 145 УПК РФ, о возбуждении уголовного дела в отношении следователя, а также заявить ему отвод по основному делу.
Поподробнее об этом будет чуть позже. Кроме того, как указывалось выше, при задержании, у моего подзащитного была изъята автомашина, в кузове которой находились бочки с дизтопливом.
По информации, поступившей от моего подзащитного, автомашину просто разбирают по частям в месте хранения. В связи с этим, мною было заявлено ходатайство о возвращении автомашины его собственнику на хранение. Следователь, находясь под нашим прессингом, удовлетворил данное ходатайство.
Автомашина находилась на хранении в месте проживания моего подзащитного, тогда как я находился в месте производства предварительного расследования. Для удобства было решено воспользоваться услугами «местного» адвоката, который должен был присутствовать при возвращении автомашины и указать на обнаруженные технические повреждения, а также на сохранность имущества.В этот день следователь осмотрел автомашину в месте хранения и передал ее под сохранную расписку моему подзащитному.
Осмотр автомашины производился без участия моего подзащитного. В сохранной расписке мой подзащитный указал все недостатки, расписался сам и поставил свою подпись «местный» адвокат.В дальнейшем, при ознакомлении с материалами дела, было обнаружено, что сохранная расписка чудесным образом из дела пропала вместе с заявлением о необходимости участия «местного» адвоката при возвращении вещественного доказательства и его ордером на защиту. Вместо этих документов, в деле имелось напечатанное на компьютере постановление следователя о возвращении вещественных доказательств, в котором имелась графа о получении моим подзащитным упомянутых в постановлении вещественных доказательств.
Подпись, выполненная от имени моего подзащитного, была наглым образом подделана. Все факты фальсификации материалов уголовного дела было решено использовать в суде.
Следуя задуманному, при ознакомлении с материалами дела мы заявили ходатайство о прекращении уголовного дела, производстве дополнительных следственных действий (установить размер материального ущерба, провести дополнительную экспертизу по ГСМ и т.д.), в том числе, и отвод следователю. Следователь, экономя свое «драгоценное» время, вынес ходатайство о полном отказе в удовлетворении ходатайства, что и следовало бы ожидать.
Данный отказ следователя мы обжаловали в суд, в порядке ст. 125 УПК РФ. Сразу же после направления жалобы мой подзащитный лег в больницу на стационарное лечение для того, чтобы районный суд успел рассмотреть жалобу по существу, а не отказал бы нам в рассмотрении по причине направления основного дела с обвинительным заключением в суд.
Постановлением районного суда наша жалоба удовлетворенна частично. Суд отказал нам во всех требованиях, кроме незаконности разрешения заявленного отвода следователю.
Как следует из положений УПК РФ, отвод следователю должен разрешать начальник следственного отдела, а не сам следователь. Таким образом, мы вынудили прокурора вернуть дело органу предварительного расследования для разрешения отвода следователю.
При повторном ознакомлении с материалами дела, нами было заявлено «аналогичное ходатайство, что и при первоначальном ознакомлении с материалами дела», и именно в такой формулировке. Следователь вновь отказал нам в удовлетворении заявленного ходатайства полностью.
После чего уголовное дело поступило в районный суд по месту совершения преступления для рассмотрения по существу.В ходе предварительного слушания, я заявил ходатайство о возвращении дела прокурору, в порядке ст. 237 УПК РФ (для устранения существенных нарушений), т.к. следователь, отказывая нам в последнем ходатайстве, по сути, вновь разрешил отвод сам себе, а не начальник следственного отдела. Районный суд удовлетворил наше ходатайство и вернул дело прокурору.
После исправления допущенных нарушений (разрешения отвода, ознакомления с материалами дела, составлением обвинительного заключения и направления его для утверждения прокурору), дело вновь было направленно в районный суд.В ходе повторного предварительного слушания, я заявил ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору вновь, по мотиву нарушенного права на защиту. Как Вы помните, в деле не оказалось документов об участии «местного» адвоката при возвращении вещественных доказательств. В ходе предварительного слушания, факт участия «местного» адвоката подтвердил один из понятых, участвующий при осмотре автомашины. В подтверждение, я предоставил в суд документы из адвокатского образования, в котором состоял «местный» адвокат.
Из содержания этих документов следовало, что соглашение заключено на представление интересов на предварительном следствии, оплачен аванс за работу. Следовательно, мой подзащитный от услуг «местного» адвоката не отказывался, а следователь, в нарушении требования уголовно-процессуального законодательства РФ, не выяснил вопрос о необходимости его участия на предварительном следствии, не обеспечил его явку для производства следственных и иных процессуальных действий, тем самым нарушил право на защиту.
Сразу необходимо отметить, что суд отказал в этом ходатайстве, по причине преждевременности и возможности проверки доводов в ходе судебного следствия. Однако, в дальнейшем, спустя 6 месяцев судебного следствия (фактически с судебных прений), по аналогичному ходатайству уже государственного обвинителя, дело было возвращено прокурору для устранения допущенного нарушения, выразившегося в нарушении права на защиту со стороны следователя.
Конечно, признаюсь, что на этом этапе уже нам не выгодно было возвращение дела прокурору, т.к. в ходе судебного следствия вся «сто процентная» доказательственная база обвинения «поползла по швам», но это уже история следующих публикаций. Прошу строго не судить, моя первая публикация.
Продолжение публикации здесь и тут