Частичное оправдание подзащитной в апелляции после того, как суд первой инстанции отказался выслушать альтернативную позицию адвоката

В конце мая этого года, когда коллегией осуществлялось дежурство по назначению, в общей группе в мессенджере было размещено письмо районного суда о необходимости выделения адвоката для защиты женщины, обвиняемой в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 161, ч. 3 ст. 30, п. а, г  ч.2 ст. 161 УК РФ. «Компанию» по делу ей составлял мужчина, обвиняемый в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 314.1, п. г ч.2 ст. 161 УК РФ и общей на двоих ч. 3 ст. 30, п. а, г  ч.2 ст. 161 УК РФ, у которого имелся защитник по назначению со стадии следствия.

Поскольку в то время я находился в здании суда, решил одним выстрелом убить двух зайцев, принять данную заявку и тут же ознакомиться с делом, тем более коллеги такого желания не проявили, напротив, оказалось, что будущая подопечная им уже известна, была охарактеризована как «прикольная тетка», с которой насмеешься в процессе. Забегая вперед, сообщу, что таковые определение и ожидание от судебного процесса полностью оправдались.

В тот же день сфотографировал уголовное дело, фабула которого выглядела следующим образом. 12 октября 2022 года на одной «блатхате», где собираются маргинальные личности как правило предпенсионного возраста, трое таких: хозяйка дома -  будущая потерпевшая, а также будущие подсудимые распивали продающуюся разливную водку. Пили много, ходили на «точку» за добавкой, процесс разбавляли танцами под музыку из телевизора.

Дальнейшие события по воспоминаниям потерпевшей и подсудимых разнились. Из показаний потерпевшей следовало, что в процессе распития спиртного подсудимая заценила ее стройные ноги, поэтому предложила подсудимому совершить с ней половой акт, тот лег на потерпевшую сверху (квалифицировано следствием как насилие, не опасное для жизни и здоровья), но вместо акта любви снял с ушей золотые сережки, на просьбу вернуть ответил отказом.

Затем зазвонил мобильный телефон потерпевшей, та попросила подсудимую подать его, однако злодейка взяла его и положила в собственный бюстгальтер, а на просьбу все-таки вернуть, предложила ей оставаться в будущем  с тем, что обозначается самым известным нецензурным словом из трех букв, а не с телефоном (было квалифицировано следствием как ч.1 ст. 161 УК РФ) Затем подсудимые совсем немного намяли бока потерпевшей (имелось заключение СМЭ о наличи  телесных повреждений), подсудимая произнесла, что они сейчас  вынесут всю хату, после чего с подсудимым взяли в руки телевизор и понесли его к выходу.

Потерпевшая наблюдать такой беспредел отказалась, выбежала из дома и закрыв входную дверь, заперла подсудимых внутри (что по мнению следствия не позволило им довести групповой грабеж до конца), а сама забежала к живущей через стенку пожилой родственнице-соседке. Вернувшись уже вдвоем через 10 минут, они обнаружили, что окно рядом с дверью выбито, за дверью в коридоре доме на полу спит подсудимая, рядом в коридоре стоит телевизор, а след подсудимого к этому времени уже поостыл.  Потерпевшая обыскала подсудимую, но телефона в бюстгальтере уже не было, а последняя очнулась, сообщила, что не знает, где телефон, оттолкнула потерпевшую и убежала из дома.

Подсудимый по паспорту был явно моложе других участников, но «плейбоем» совсем не выглядел, поскольку значительный период времени уже пробыл в МЛС. Он сообщал на следствии, что в процессе распития потерпевшая, несмотря на то, что годилась ему в матери, стала оказывать ему знаки внимания, на которые он с возмущением отказал, из-за этого, увидел на полке сережки, забрал их себе, на просьбу вернуть ответил отказом. Затем он обнаружил, что потерпевшая ушла и по неизвестной причине закрыла подсудимых в доме, недолго думая, он разбил окно, через которое покинул дом.

Сережки по собственному паспорту в тот же день сдал в ломбард, где они были изъяты полицией. Намерений похищать телевизор не имел, потерпевшую не бил. В добавок ему вменили уклонение от административного надзора. Моя будущая подопечная на следствии вину в грабеже телефона признавала, хотя показала, что брала телефон потерпевшей, сразу отказалась его возвращать, однако позднее, когда она оказалась на полу коридора, телефона при ней уже не было, что происходило перед тем, как ей оказаться там, не помнит, покинула дом без телефона, где он не знает, могла его потерять.

Намерений похищать телевизор вместе с подсудимым не имела, что не мешало ей ходатайствовать после выполнения требований ст. 217 УПК РФ о применении особого порядка. Прибывшая на место полиция почти сразу задержала подсудимую, доставила в отдел, где она «прожила», убираясь в служебных помещениях, пару дней, пока не был установлен и задержан подсудимый.

Изначально заявление потерпевшей касалось только хищения сережек, поэтому подсудимый был задержан, а будущая подсудимая отпущена в статусе свидетеля домой. Следствие продолжалось почти семь месяцев, за это время моя будущая подопечная отбыла срок  45 суток в колонии-поселении, полученный за предыдущее дело. За пару недель до передачи дела прокурору ей  заменили статус на обвиняемую с подпиской о невыезде.

Сразу удивило, что за длительный период расследования попыток отыскать мобильный телефон потерпевшей не предпринималось, биллинг после происшествия следствием не запрошен.  Также отметил, что второму подсудимому при одних и тех же имевших место фактических обстоятельствах было вменено два грабежа, один из которых он завершил, а второй почему-то уже не смог.

Личное знакомство с подсудимой произошло только с третьей попытки, поскольку вызовы в судебное заседание она игнорировала, на третье была доставлена приставами, после чего закономерно ее заключили под стражу.  При этом нам удалось пообщаться, с ее слов она внимательно прочитала обвинительное заключение, все что там написано – это неправда, телефон потерпевшей она брала в руки, звонила с него, но не забирала себе, куда он делся, не помнит, так и не помнит, как оказалась на полу перед выходом из дома, очнувшись в  коридоре, рядом с ней находились потерпевшая и ее пожилая родственница, последняя держала в руках сковороду, полагает, что удар этим предметом и есть причина провала памяти.

Потерпевшая просила вернуть телефон, которого у нее не было, она оттолкнула последнюю и пошла домой, куда за ней пришла полиция. Суд, как указано выше, проходил далее в легкой и непринужденной обстановке, чему способствовала  подзащитная, которая,  давая нелестную характеристику потерпевшей и описывая процесс совместного потребления спиртного,  за словом в карман не лезла и рубила правду-матку, используя ненормативную лексику, чем вызывала приступы смеха не только у участников процесса, но и обычно серьезного конвоя.

 Отстаивая позицию подсудимой о невиновности, заявил ходатайство о запросе биллинга телефона потерпевшей, получил отказ с мотивировкой, что раз следствие не получило, то суду тем более не зачем тратить время.  Письменно подготовил речь в прениях, которая по плану состояла из трех блоков. В первом указывал, что не имеется доказательств (биллинга-то нет!) обращения подсудимой с корыстной целью в свою пользу или иных лиц телефона потерпевшей. Во втором указал, что показания потерпевшей о попытке грабежа телевизора ничем более не подтверждаются, поэтому просил об оправдании.

В третьем блоке хотел довести альтернативную позицию, поэтому записал, что если суд сочтет показания потерпевшей достоверными, то в обвинение все равно заложен парадокс: такое обстоятельство, как закрытие потерпевшей на запорное устройство входной двери дома по выводам следствия никоим образом не сказалось на доведении другим подсудимым грабежа сережек до конца, а в случае групповой попытки грабежа телевизора почему-то явилось для подсудимых непреодолимым препятствием к этому.

Поэтому, если последние действия и имели место, то преступление не доведено до конца подсудимыми в связи с добровольным отказом от совершения преступления, что также должно влечь их оправдание. Однако в прениях сторон председательствующий прервал мое выступление в начале третьего блока на словах «в случае, если уважаемый суд не согласится с данной позицией….», пояснил, что защитник не должен занимать позицию, отличную от позиции доверителя, в противном случае может подлежать отводу, в связи с чем свою речь пришлось завершить на первых двух блоках.

Суд признал подзащитную виновной в совершении двух преступлений, при этом исключил из обвинения по второму эпизоду применение насилия, посчитав, что подсудимые избили потерпевшую не в связи с изъятием ее имущества. Приговор для подсудимой —  2 года 6 месяцев лишения свободы в колонии общего режима. Подсудимая подвела итог происходившим событиям и приговору следующими словами: «Пили-пили, все пьяные, никто ничего не помнит, бац…… и два с половиной года», попросила подать жалобу на приговор.

Как человек, отдавший следствию МВД более 20 лет, ну никак не мог понять, как в деле о хищении не обнаруженного мобильного телефона можно обойтись без биллинга, учитывая заявление потерпевшей, что телефон некоторое время после предполагаемого хищения еще прозванивался. По глубокому убеждению версию подсудимой, что по итогу «пьнки» телефон она не забирала, без биллинга невозможно опровергнуть, вероятно, следствие, а за ним и суд побоялись, что напротив стал бы 100% доказательством невиновности подсудимой.

В апелляционной жалобе по первому эпизоду привел доводы, что в отсутствие биллинга нет и других доказательств обращения похищенного мобильного телефона в пользу подсудимой, по второму же эпизоду мне уже никто не мешал указать, что  не может быть, чтобы одно и тоже обстоятельство –  закрытие потерпевшей подсудимых в доме, на грабеже сережек никоим образом не сказалось, а совместный грабеж телевизора  не позволило довести до конца, а потому по второму эпизоду можно вести только речь о предусмотренном ч.1 ст. 31 УК РФ добровольном отказе от преступления.

Просил подзащитную оправдать по обоим эпизодам, хотя с учетом маргинальности  подсудимых понимал, что шансы такого решения близки нулю, но разумно предполагал, что один из вариантов может сработать. Суд апелляционной инстанции согласился с доводами жалобы о наличии добровольного отказа от преступления по второму эпизоду, в части осуждения подсудимых по ч.3 ст. 30, п. «а» ч.2 ст. 161 УК РФ приговор отменил, производство по делу в этой части прекратил на основании п. 2 ч.1 ст. 24 УПК РФ, признав за ними право на реабилитацию.

В результате подзащитной было оставлено наказание по ч.1 ст. 161 УК РФ  в виде 1 года 6 месяцев лишения свободы, но уже в колонии-поселении, с учетом трех месяцев СИЗО осталось к отбытию  чуть менее года. В последнем слове в суде первой инстанции подсудимая заявила о раскаянии в содеянном, просила строго не наказывать. На вопрос председательствующего, в чем именно она раскаивается, если вину не признает, ответила: «За то, что так жила и пила с ними». Полагаю, что итоговое наказание в ее понимании соответствует тяжести того, в чем она и раскаялась.

Адвокат Козлов Дмитрий Александрович, рег.№ 71/1558 в реестре адвокатов Тульской области.