Пример успешной защиты по уголовному делу о даче взятки

Уголовное дело в отношении Я., являющейся гражданкой КНР, — яркий пример нарушения судами демократического принципа равенства всех перед законом и судом. Длительное содержание в следственном изоляторе, предъявление избыточного обвинения, невозможность увидеться с близкими родственниками, обвинительный приговор, утрата доверия к адвокату, издевательства сокамерников и направление для отбывания наказания — всё это Я. успела претерпеть всего за год своей изоляции лишь по причине своей национальности.

Фабула дела

В мае 2016 года ко мне обратился гражданин КНР по имени А. Он пояснил, что его двоюродная сестра Я. накануне вечером была задержана сотрудниками следственного отдела по г. Калуга СУ СК РФ по Калужской области по подозрению в даче взятки. Более никакой информацией обратившийся не располагал. Связавшись со следователем, бывшим дежурным в прошедшие сутки, я узнал, что в отношении Я. возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.3 ст. 291 УК РФ, и в тот момент она находилась в изоляторе временного содержания.

Через полчаса я прибыл в городской ИВС. Не могу не отметить, что его сотрудники очень достойно относились к Я. (с её слов) — охотно беседовали, угощали сигаретами, успокаивали. К сожалению, в последующим подобной доброты от других сотрудников правоохранительных органов Я. не видела.

Я подробно рассказала мне о произошедшем в последние два дня и передала для изучения постановление о возбуждении уголовного дела.

Согласно документу, преступление, в котором подозревалась Я., заключалось в том, что 17 мая 2018 года в утреннее время суток она передала оперуполномоченному УФСБ России по Калужской области взятку в размере 100 тыс. руб. за заведомо незаконное бездействие — непринятие должностным лицом мер по привлечению к ответственности граждан КНР, являющихся знакомыми Я., за совершение административных правонарушений, предусмотренных ст.ст.18.8 и 18.10 КоАП РФ.

Из пояснений Я. мне также стало известно, что о встрече с сотрудником УФСБ она договорилась ещё 16 мая 2018 года и первоначально разговор между ними шёл о покупке ему и его коллеге мобильных телефонов марки iPhone X. Доверительница не отрицала, что надеялась на освобождение своих знакомых от административной ответственности за эти «подарки». Поскольку Я. не могла за ночь приобрести два телефона, то решила передать сотрудникам деньги в сумме, эквивалентной стоимости девайсов. Кроме того, Я. высказала предположение, что во время её с оперативниками разговора 16 мая 2018 они использовали видеокамеру (что было вполне ожидаемо). 

Покинув ИВС, я согласился принять на себя защиту Я., о чём с А. было заключено соглашение об оказании юридической помощи. Поскольку информация, полученная от Я., не гарантировала соответствующей позиции следственных органов, мне необходимо было собрать больше сведений об уголовном деле. С этой целью я встретился со следователем, которому вручил под роспись адвокатский ордер и попросил предоставить документы, касающиеся следственных и процессуальных действий с участием моей подзащитной. На руки я получил копии двух документов — протокола допроса подозреваемого и протокола осмотра места происшествия. Выяснилось, что подзащитная не давала каких-либо показаний и объяснений, несмотря на наличие назначенного адвоката, что меня, безусловно, порадовало.

Чуть позднее в тот же день в новостном портале г. Калуги были размещены отрывки видеозаписи разговора Я. с оперативными сотрудниками и её задержания. Их просмотр убедил меня в том, что данная действиям Я. квалификация по ч.3 ст. 291 УК РФ — лишь первоначальная.

Заключение под стражу

На следующий день состоялось судебное заседание по ходатайству следователя об избрании в отношении Я. меры пресечения в виде заключения под стражу. Поскольку родственников и друзей на территории Калужской области у подзащитной не было, я убедил её брата А. снять в Калуге квартиру. В кратчайшие сроки был найден человек, согласившийся заключить договор найма квартиры и дать согласие на помещение в неё Я. под домашний арест. После недолгих переговоров собственник также согласился присутствовать на судебном заседании и представить суду документы, подтверждающие право собственности на жилое помещение.

Мной от имени Я. было подготовлено письменное ходатайство об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста, которое было ею заявлено и поддержано мной. 

Из постановления суда от 18.05.2018 г. 

Тяжесть и социально-общественная опасность деяния, в совершении которого подозревается Я., её личность, отсутствие гражданства Российской Федерации, а также то обстоятельство, что до задержания она не проживала по месту временной регистрации, в совокупности дают достаточные и исключительные основания полагать, что находясь на свободе, Я. может скрыться от предварительного следствия и суда, воспрепятствовать производству по уголовному делу. 

Я. была заключена под стражу в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Калужской области, где находилась почти 10 месяцев. Вышеуказанная формулировка фигурировала в каждом последующем постановлении о продлении срока содержания под стражей. После оглашения постановления судья, обращаясь к Я., произнёс следующие слова: «Я., я хочу, чтобы вы понимали, что государство и суд ничего не имеют против вас, вы отправлены в следственный изолятор только потому, что вы гражданка иностранного государства. Это ещё не наказание, а всего лишь временная мера». Полагаю, что комментарии излишни.

Предварительное следствие.

Не вижу необходимости сколько-нибудь детально останавливаться на стадии досудебного производства по уголовному делу, поскольку выбранная мной и Я. тактика нашла свою реализацию именно на судебной стадии. Хочу лишь отметить, что спустя два месяца после возбуждения уголовного дела Я. было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч.4 ст. 291 УК РФ (дача взятки в крупном размере). 

Из постановления о привлечении в качестве обвиняемого от 16.07.2018 г.:

Реализуя свой преступный умысел, 16.05.2018 в период с 17 часов 45 минут до 19 часов 45 минут, находясь в помещении МОМВД России «Тарусский», расположенного по адресу:… Я. самостоятельно предложила оперуполномоченным А. и В. взятку в виде ценного имущества — по одному мобильному телефону марки «iPhone X» стоимостью 76 000 рублей для каждого из сотрудников...

В дальнейшем… 17.05.2018 в период с 11 часов 22 минут до 11 часов 29 минут… состоялась встреча Я. с оперативным уполномоченным А., в ходе которой она сообщила должностному лицу о своём намерении передать ему денежные средства в размере 100 000 рублей за непринятие им мер по выдворению выявленных в ходе миграционной проверки незаконно находящихся на территории РФ иностранных граждан, а в дальнейшем — передать ему ещё 100 000 рублей в случае, если оперуполномоченный А. выполнит предложенные ей условия и указанные иностранные граждане за совершённые правонарушения будут освобождены от ответственности на следующий, после описываемых событий, день.

В вышеуказанном постановлении не конкретизировалось, какие именно версии мобильных телефонов Я. обязалась передать оперативникам в качестве «ценного подарка», а также не уточнялось, где данные устройства должны были быть изготовлены и каким образом приобретены. По этой причине в ходе предварительного следствия и направил адвокатские запросы в различные интернет-магазины цифровой техники с просьбой предоставить сведения о стоимости iPhone X с минимальным объёмом памяти (64 Гб), произведёнными для Азиатского рынка (которые на Российском стоят на 15-20 тысяч рублей дешевле). 

По согласованию со мной доверительница приняла решение дать лишь краткие показания по существу предъявленного обвинения, не затрагивая при этом вопросы о фактической передаче денег, а также договорённости о «дополнительном вознаграждении оперативника». В этой части дача показаний была отложена на судебную стадию производства.

В ходе выполнения требований ст. 217 УПК РФ я предложил Я. заявить ходатайство о рассмотрении её уголовного дела в особом порядке судебного разбирательства (который, конечно, не был возможен ввиду тяжести вменяемого преступления). Сам же я указал в протоколе на чрезмерность предъявленного подзащитной обвинения и лишение её таким образом права на справедливое судебное разбирательство. Мой расчёт в дальнейшем оправдался, о чём будет написано ниже.

Следственный изолятор

Прежде чем приступить к описанию судебной стадии процесса, хотелось бы вкратце рассказать о том, с чем мы с Я. столкнулись в период её нахождения в следственном изоляторе.

Во-первых, несмотря на предоставление следователем разрешений на свидания её мужу, прибывшему из КНР, в самом изоляторе встречу запретили. Причиной отказа стало незнание супругом Я. русского языка. Как пояснили сотрудники СИЗО — свидания должны проходить только на русском языке. Как вы все понимаете, ссылки на отсутствие подобного указания в ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», какого-либо эффекта не дали.

Во-вторых, моя подзащитная (как бы странно это не было) была единственным человеком, владеющим русским языком. При этом, её навык не распространялся на чтение документов и литературы (которая в следственном изоляторе естественно только на русском языке). Таким образом, Я. не имела возможности с кем-либо общаться или почитать что-то. Думаю, что каждый может себе представить, как это давило на неё морально. 

Попытки передать через канцелярию учреждения книги на китайском языке завершились провалом. Начальник изолятора сказал, что у них нет сотрудников, которые могли бы проверить содержание передаваемой мной литературы, которая гипотетически может оказаться экстремистской.

Единственным, что сохраняло Я. в нормальном расположении духа, были письма брату и мужу, которые она писала каждую неделю и передавала мне.

Суд.

В октябре 2018 года со мной связались из Калужского районного суда Калужской области и известили, что судьёй по собственной инициативе назначено предварительное слушание для решения вопроса о возвращении уголовного дела прокурору.

На самом слушании судья заявил, что усматривает нарушение следователем требования по разъяснению обвиняемой прав, предусмотренных ст. 217 УПК РФ. «Как следует из протокола ознакомления с материалами уголовного дела, Я. заявила ходатайство о рассмотрении уголовного дела с особом порядке судебного разбирательства. При этом за преступление, предусмотренное ч.4 ст. 291 УК РФ, установлено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 10 лет, что исключает возможность применения порядка, описанного в главе 40 УПК РФ».

В свою очередь я возражал против возвращения уголовного дела прокурору, ссылаясь на то, что Я. не отрицает факта дачи взятки, но в силу неидеального знания русского языка не понимает, что особый порядок к ней не может быть применён. Государственный обвинитель потом неделю всем коллегам рассказывала, какой я прекрасный адвокат.

По итогам предварительного слушания было назначено судебное заседание.

Допрос Я. было решено провести в самом конце — после дачи показаний всеми свидетелями и исследования письменных материалов уголовного дела.

Допрошенный в судебном заседании оперуполномоченный А. скомкано поведал суду об обстоятельствах встреч с Я. 16 и 17 мая 2018 года и о её задержании. При этом при описании ключевого обстоятельства обвинения он ограничился лишь репликой: «было проведено задержание при передаче денежных средств». При этом при допросе в ходе предварительного следствия А. пояснял, что взял у Я. пакет с деньгами и положил его к себе во внутренний карман куртки. Данное противоречие было замечено мной, но к счастью не замечено государственным обвинителем. Последняя заявила ходатайство об оглашении соответствующих показаний А., при этом пояснив, что существенные противоречия касаются лишь точной даты и времени задержания. При обсуждении ходатайства я заявил суду, что в этой части против оглашения не возражаю.

Иных свидетелей передачи денег не было. Видеозапись этот момент не фиксировала. Такой простой игрой на невнимательности прокурора мной был нанесён удар по версии обвинения о совершении оконченного преступления.

Следующий удар был нанесён справкой из интернет-магазина «Болтун», согласно которым стоимость мобильного телефона iPhone X 64 Гб по состоянию на 16 мая 2018 года была 64 450 рублей. Последний и самый важный шаг в защите был сделан самой подзащитной при даче показаний:

Защитник:  «Вы намеревались фактически передать оперуполномоченному А. ещё 100 000 рублей в случае освобождения им граждан КНР?»

Подсудимая: «Нет. Не собиралась».

По всей видимости, государственный обвинитель в тот момент не поняла, что произошло и как эти показания могут повлиять не доказанность обвинения по ч.4 ст. 291 УК РФ.

В прениях прокурор просила признать Я. виновной в совершении указанного преступления, которое сочла доказанным, и назначить ей наказание в виде лишения свободы на срок 8 лет.

В свою очередь я отметил, что фактически передача денежных средств не произошла, поскольку о/у А. не принял деньги от Я. Соответствующих показаний кто-либо из допрошенных (в том числе А.) не давал, иных доказательств принятия должностным лицом денег стороной обвинения не представлено. Кроме того, как пояснила подзащитная, она не намеревалась фактически передавать оперуполномоченному ещё 100 000 рублей, и данные показания прокурором также опровергнуты не были. Стоимость же двух мобильных телефонов не образовывала крупный размер, необходимый для квалификации действий Я. по ч.4 ст. 291 УК РФ.

Приговор

Сложно описать, насколько радостными были первые минуты оглашения приговора, и насколько тяжёлыми они были в конце. 

Из приговора суда от 27.12.2018 г.:

Давая оценку показаниям подсудимой Я. в той части, что она в действительности не намеревалась передавать должностному лицу еще 100 000 рублей, помимо переданных 17 мая 2018 года денежных средств, суд приходит в выводу, что они не опровергаются иными представленными суду доказательствами.
При таких обстоятельствах суд считает, что вменение Я. передачи должностному лицу 100 000 рублей как части взятки в размере 200 000 рублей, то есть в крупном размере, является необоснованным, поскольку стороной обвинения доказан факт передачи должностному лицу взятки в размере 100 000 рублей за совершение незаконных действий (бездействия ), что является значительным размером, а согласно положениям ч. З ст.49 Конституции РФ, ч. З ст. 14 УПК РФ, все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК РФ. толкуются в пользу обвиняемого.
При таких обстоятельствах, суд исключает из обвинения Я. квалифицирующий признак преступления — дачи взятки как совершенной в крупном размере .

Кроме того, по смыслу закона, дача взятки в виде непосредственной передачи взятки считается оконченной с момента принятия должностным лицом хотя бы части передаваемых ему ценностей. Как установлено в судебном заседании и подтверждается исследованными в судебном заседании вышеприведенными доказательствами, переданные Я. денежные средства в размере 100 000 рублей не были приняты получателем взятки — оперуполномоченным УФСБ России по Калужской области А., а подсудимая в момент попытки передачи денежных средств была задержана.

При этом, анализируя представленные стороной защиты и обвинения сведения о стоимости мобильного телефона, суд отметил, что «данные доказательства не влияют на квалификацию действий подсудимой, поскольку каких-либо конкретных действий по передаче этого имущества должностным лицам она предприняла. Факт предложения его передачи должностным лицам подтверждает лишь наличие у подсудимой преступного умысла на дачу взятки».

Итог: суд признал Я. виновной в совершении преступления, предусмотренного ч.3 ст.30 ч.3 ст. 291 УК РФ. Подзащитной назначено наказание в виде лишения свободы на срок «до 3 года» с отбыванием его в исправительной колонии общего режима и  дополнительное наказание в виде штрафа в размере 1 000 000 рублей.

Своё разочарование от произошедшего я передавать не буду. Поясню лишь, что аналогичное наказание за месяц до этого тот же суд назначил по уголовному делу в отношении моей коллеги (по ч.4 ст. 291 УК РФ, при полном непризнании подсудимой вины). И где же то самое равенство перед законом и судом, о котором я писал в начале публикации?

Апелляция

На следующий день я встретился с Я. в следственном изоляторе. Даже если бы она молчала, я всё равно понял бы её чувства и вопросы. Я. отказывалась писать апелляционную жалобу и запрещала это делать мне. Она испытывала стыд и злость — на суд, на следователя и на меня. Уходя я сказал подзащитной, что понимаю её состояние и, несмотря на её запрет, в любом случае напишу апелляционную жалобу и приду в суд. «А когда ты придёшь в себя, то решишь сама, поддерживать её или нет».

В части дополнительного наказания в виде штрафа написание жалобы не составило труда, поскольку в приговора не было мотивировки его назначения (при том, что оно могло судом и не назначаться).

В части наказания в виде лишения свободы я решил сослаться на фактическое нарушение права Я. на справедливое судебное разбирательство, поскольку необоснованно предъявив подзащитной более тяжкое обвинение, следователь лишил её возможности выбрать особый порядок судебного разбирательства, в котором ей могло быть назначено менее суровое наказание, которое с учётом совокупности её смягчающих обстоятельств, приблизилось бы к сроку содержания в следственном изоляторе.

Апелляционным определением Калужского областного суда от 06.03.2019 года приговора суда изменён:  основное наказание снижено до 1 года 4 месяцев лишения свободы; исключено назначение дополнительного наказания в виде штрафа в размере 1 000 000 рублей.

Из апелляционного определения:

Вместе с тем, принимая во внимание требования закона о строго индивидуальном подходе к назначению наказания, судебная коллегия приходит к выводу, что достижение целей наказания возможно и при назначении Я. менее строгого размера наказания, учитывая данные о личности осужденной и совокупность указанных смягчающих наказание обстоятельств, а также отсутствие отягчающих наказание обстоятельств.

Между тем суд, назначив дополнительное наказание в виде штрафа, в описательно-мотивировочной части приговора данное решение не мотивировал .
При таких обстоятельствах судебная коллегия считает необходимым приговор суда изменить и исключить указание о назначении Я. дополнительного наказания в виде штрафа в размере десятикратной суммы взятки (один миллион рублей).

19 апреля 2019 года (спустя полтора месяца после рассмотрения дела судом апелляционной инстанции) Я. была освобождена из колонии в связи с отбытием назначенного наказания.

Это моя первая полноценная публикация на портале, несмотря на то, что я зарегистрирован на Праворубе уже длительное время. Я всегда считал, что любой текст (книга, статья и др.) должны нести в себе пользу и опыт, поэтому никогда не знал, чем я могу поделиться с коллегами, некоторые из которых значительное дольше работают в профессии, чем я живу на этом свете. В описанном деле нет ничего необычного — лишь внимание к деталям и контроль за ходом судебного следствия. Основы адвокатской работы в любом процессе! Но недавно один мой коллега, выслушав эту историю, сказал, что даже опытные защитники порой забывают о самых простых принципах. Эта мудрость и подтолкнула меня к написанию этой статьи.