Субсидиарная ответственность при банкротстве организаций. Основания субсидиарной ответственности. Обзор позиций СКЭС ВС РФ.

Основания субсидиарной ответственности контролирующих лиц должника

Продолжаю цикл публикаций по разным актуальным темам банкротства. Ранее мы говорили о стандартах доказывания в банкротстве и о контролирующих должника лицах (далее — КДЛ), которые являются субъектами субсидиарной ответственности. В этой публикации мы рассмотрим вопросы оснований субсидиарной ответственности, а также различных презумпций, в силу которых предполагаются основания для возложения субсидиарной ответственности на КДЛ, пока они не докажут иное. Вообще, если говорить о наличии презумпций, то банкротное право точно является чемпионом по разным презумпциям, как установленным законодательством, так и определениями СКЭС ВС РФ по конкретным делам. Достаточно вспомнить презумпцию корпоративного характера займа, если о включении его в РТК просит КДЛ. Эта презумпция сформулирована именно СКЭС.

В настоящее время заявления о взыскании с контролирующих лиц должника долгов, которые не погашены в рамках конкурсного производства, подаются весьма часто. Директора, учредители, бухгалтеры должников имеют реальный шанс столкнуться в качестве ответчиков со спорами о привлечении к субсидиарной ответственности. Для оценки перспектив спора, а также эффективной защиты своего доверителя, будь это лица, которых привлекают к субсидиарной ответственности по долгам юридического лица, или, наоборот, те, кто подаёт такие заявления, знание позиций СКЭС ВС РФ по данному вопросу будет хорошей помощью в защите своего доверителя.

Итак, субсидиарная ответственность – это ответственность контролирующих должника лиц (КДЛ) по долгам юридического лица, если полное погашение долгов невозможно в результате действий и(или) бездействия таких КДЛ (ст.61.11 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»). Субсидиарная ответственность является исключением из общего правила имущественной обособленности юридического лица, когда существует злоупотребление корпоративной формой.

Исключительность такой ответственности подчеркивается и в п.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее — ППВС № 53), в котором говорится:

Привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности является исключительным механизмом восстановления нарушенных прав кредиторов. При его применении судам необходимо учитывать как сущность конструкции юридического лица, предполагающей имущественную обособленность этого субъекта (пункт 1 статьи 48 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ), его самостоятельную ответственность (ст. 56 ГК РФ), наличие у участников корпораций, учредителей унитарных организаций, иных лиц, входящих в состав органов юридического лица, широкой свободы усмотрения при принятии (согласовании) деловых решений, так и запрет на причинение ими вреда независимым участникам оборота посредством недобросовестного использования института юридического лица (ст. 10 ГК РФ).

Иначе говоря, для привлечения к субсидиарной ответственности лица необходимо доказать следующее обстоятельства: 1) лицо является КДЛ; 2) полное погашение долгов невозможно; 3) невозможность погашения долгов состоит в причинной связи с действиями или бездействиями этого КДЛ.

Следует отметить, что ранее действовала ст. 10 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», которая предусматривала примерно те же основания субсидиарной ответственности, что и ст. 61.11 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»

В п.16 ППВС № 53 даются следующие разъяснения относительно того, каковы примерно могут быть подобные противоправные действия КДЛ:

Под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов (статья 61.11 Закона о банкротстве) следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы. Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.

Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом («фирмой-однодневкой» и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д.

Поскольку деятельность юридического лица опосредуется множеством сделок и иных операций, по общему правилу, не может быть признана единственной предпосылкой банкротства последняя инициированная контролирующим лицом сделка (операция), которая привела к критическому изменению возникшего ранее неблагополучного финансового положения — появлению признаков объективного банкротства. Суду надлежит исследовать совокупность сделок и других операций, совершенных под влиянием контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц), способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства.

Следует еще отметить, что в зависимости от наличия причинной связи таких действий с банкротством подлежат применению разные способы защиты права. В п. 20 ППВС № 53 разъясняется, что при решении вопроса о том, какие нормы подлежат применению — общие положения о возмещении убытков (в том числе статья 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации) либо специальные правила о субсидиарной ответственности — суд в каждом, конкретном случае оценивает, насколько существенным было негативное воздействие контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц, действующих совместно либо раздельно) на деятельность должника путем проверки, как сильно в результате такого воздействия изменилось финансовое положение должника, какие тенденции приобрели экономические показатели, характеризующие должника, после такого воздействия.

Если конкретная сделка была явно убыточная и могла служить основанием для взыскания убытков с КДЛ, но на тот момент она непосредственно не привела к банкротству, то здесь возможно взыскание только убытков, причиненных хозяйственному обществу, но не полная субсидиарная ответственность по долгам юридического лица.

Для удовлетворения или отказа в привлечении к субсидиарной ответственности, исходя из вышеизложенного, важнейшее значение имеет установление того, какой размер ущерба был причинен подобными действиями и привел ли он к последующей несостоятельности.

Так,Постановлением Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 19.09.2019 N Ф02-3306/2019 по делу N А58-1600/2015 были отменены судебные акты нижестоящих судов со ссылкой на следующее:

Лишь, если допущенные контролирующим лицом (несколькими контролирующими лицами) нарушения явились необходимой причиной банкротства, применению подлежат нормы о субсидиарной ответственности.

Так, Арбитражный суд Республики Саха (Якутия) сослался в обжалуемом судебном акте на то, что совокупные активы должника по состоянию на 01.01.2013 составляли 97.575.000 рублей, при этом конкретный размер имущественных потерь от названных конкурсным управляющим сделок и его соотношение с активами должника не установлены.

При таких обстоятельствах вывод суда первой инстанции о наличии непосредственной причинно-следственной связи между соответствующими действиями контролирующих лиц и наступившими последствиями в виде банкротства ЗАО «Технология Севера» является преждевременным.

Как видим, в данном случае суды привлекли лицо к субсидиарной ответственности, даже не установив размера имущественных потерь от действий КДЛ и его соотношение с размером активов. Между тем, от этого зависело бы применение надлежащего способа защиты права: взыскание убытков или субсидиарная ответственность.

В другом деле, признавая, что лицо не подлежит субсидиарной ответственности, арбитражный суд (Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 11.10.2019 N Ф03-3799/2019 по делу N А51-655/2015) исходил из следующего:
Таким образом, установив, что бывший руководитель Кучумов А.Н. не принимал ключевых решений в отношении должника, не имел доступа к его документам, а также к ЭЦП, то есть, не имел возможности обеспечить надлежащую работу системы управления юридическим лицом и не имел никакого отношения к руководству финансово-хозяйственной деятельности общества, в отсутствие доказательств его прямой заинтересованности, пришел к выводу о недоказанности совершения им как контролирующим должника лицом сделок, направленных на безосновательный вывод активов, в результате которых причинен существенный вред имущественным правам кредиторов, выразившийся в утрате возможности полного погашения их требований, в связи с чем отказал в привлечении ответчика к субсидиарной ответственности.

… апелляционным судом установлено, что указанные кредитором и конкурсным управляющим сделки совершены в обычной хозяйственной деятельности должника, входящего в группу компаний подконтрольных одним лицам, работающих в смежных отраслях и осуществляющих предпринимательскую деятельность по особой модели ведения бизнеса, предполагающей разделение полномочий и оказания финансовой помощи участникам данной группы, в том числе путем предоставления займов.

Учитывая, что предоставленные по договорам займа денежные средства частично возвращались обратно должнику, доказательства перечисления указанных денежных средств с намерением вывода активов должника заявителями не представлено, апелляционный суд пришел к обоснованному выводу об отсутствии совокупности условий, необходимых для привлечения бывшего руководителя должника к субсидиарной ответственности по данному основанию.

Какие же действия в судебной практике признаются достаточными для привлечения к субсидиарной ответственности? Приведем лишь примерный перечень.

• Изъятие администрацией муниципального образования имущества из хозяйственного ведения унитарного предприятия, после чего была утрачена платежеспособность должника (Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 28.06.2019 N Ф04-2543/2019 по делу N А45-28259/2017); аналогично: Действия, касающиеся изъятия имущества из хозяйственного ведения Предприятия без какой-либо компенсации при наличии у последнего кредиторской задолженности, вызывают объективные сомнения в том, что ответчики руководствовались интересами контролируемого ими предприятия, поэтому в силу статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации на контролирующих должника лиц переходит бремя доказывания того, что изъятие у должника имущества явилось следствием обычного оборота, а не вызвано использованием учредителем, собственником и единоличным исполнительным органом (руководителем) их возможностей, касающихся определения действий контролируемого лица во вред его кредиторам (Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 04.12.2018 N Ф01-5216/2018 по делу N А43-16861/2016).
• Сокрытие информации об имуществе должника (Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 17.10.2019 N Ф04-5460/2018 по делу N А46-6025/2017)
• Согласованные действия контролирующих должника лиц по совершению подозрительной сделки, которые причинили вред имущественным правам кредиторов (Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 10.10.2019 N Ф04-6444/2016 по делу N А70-1832/2016)
• Неисполнение обязанности обеспечить передачу бухгалтерской и иной документации должника, печатей, штампов, материальных и иных ценностей конкурсному управляющему (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 16.10.2017 по делу N 302-ЭС17-9244)
• Искажение допущенные в документации должника, либо отсутствие в ней полной и достоверной информации, существенно затруднившие проведение процедур (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 24.10.2019 N Ф05-17505/2019 по делу N А40-95412/2015)

Презумпции и распределение бремени доказывания при привлечении к субсидиарной ответственности

Презумпции являются важным инструментами при рассмотрении споров о привлечении к субсидиарной ответственности. Практически все презумпции в данном случае основаны на том, что вероятность презюмируемого обстоятельства существенно выше, чем обратного, а также тем, что при отсутствии презумпций на заявителей будет возлагаться неоправданно затруднительное бремя доказывания тех обстоятельств, которые предполагаются. Поэтому на КДЛ при рассмотрении таких споров возлагается бремя опровержения презюмируемых обстоятельств.

Итак, ч. 2 ст. 61.1 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» устанавливает следующие презумпции.

Первая презумпция следующая:

Пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица при наличии из следующего обстоятельства

причинен существенный вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника (совершения таких сделок по указанию этого лица), включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 настоящего Федерального закона.

О каких же сделках говорится здесь? В п.23 ППВС № 53 даются следующие разъяснения:
К числу таких сделок относятся, в частности, сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными. При этом следует учитывать, что значительно влияют на деятельность должника, например, сделки, отвечающие критериям крупных сделок (статья 78 Закона об акционерных обществах, статья 46 Закона об обществах с ограниченной ответственностью и т.д.). Рассматривая вопрос о том, является ли значимая сделка существенно убыточной, следует исходить из того, что таковой может быть признана в том числе сделка, совершенная на условиях, существенно отличающихся от рыночных в худшую для должника сторону, а также сделка, заключенная по рыночной цене, в результате совершения которой должник утратил возможность продолжать осуществлять одно или несколько направлений хозяйственной деятельности, приносивших ему ранее весомый доход.

!!! Важно отметить, что относительно подобных сделок презумпция применяется независимо от того, были ли предусмотренные данным подпунктом сделки признаны судом недействительными, если: заявление о признании сделки недействительной не подавалось; заявление о признании сделки недействительной подано, но судебный акт по результатам его рассмотрения не вынесен; судом было отказано в признании сделки недействительной в связи с истечением срока давности ее оспаривания или в связи с недоказанностью того, что другая сторона сделки знала или должна была знать о том, что на момент совершения сделки должник отвечал либо в результате совершения сделки стал отвечать признаку неплатежеспособности или недостаточности имущества (ч.3 той же статьи).

Таким образом, КДЛ, если наличествуют вышеназванные обстоятельства, должен опровергнуть данную презумпцию. В противном случае суд будет исходить из того, что этих обстоятельств достаточно для привлечения к субсидиарной ответственности. Если КДЛ представляет доказательства разумности и целесообразности сделки или показывает, что размер потерь от сделки несопоставимо мал по сравнению с размером требований кредиторов, то он показывает отсутствие существенного вреда от сделки или добросовестность действий. Удовлетворение подобного рода исков свидетельствует о том, что суд в качестве причины банкротства признал недобросовестные действия ответчиков, исключив при этом иные (объективные, рыночные и т.д.) варианты ухудшения финансового положения должника (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 30.09.2019 N 305-ЭС19-10079 по делу N А41-87043/2015).

Равным образом, выдача должником поручительства за аффилированное лицо не может быть вменена контролирующему лицу в качестве основания для привлечения его к субсидиарной ответственности даже при условии, что размер обязательства, исполнение которого обеспечено поручительством, превышает размер активов должника. Это объясняется тем, что при кредитовании одного из участников группы лиц, как правило, в конечном счете, выгоду в том или ином виде должны получить все ее члены, так как в совокупности имущественная база данной группы прирастает (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 15.02.2019 N 305-ЭС18-17611). Такие действия могут явиться основанием субсидиарной ответственности если такое контролирующее лицо осуществляло действия, например, по выводу активов поручителя, что в свою очередь снизило эффективность обеспечения.

Следующая презумпция касается отсутствие или искажение определенной информации. Итак, вторая презумпция:

Пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица при наличии следующего обстоятельства

документы бухгалтерского учета и (или) отчетности, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, к моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют или не содержат информацию об объектах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, формирование которой является обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации, либо указанная информация искажена, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы.

Данные положения распространяются на лиц, на которых возложены обязанности организации ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности должника; ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности должника.

документы, хранение которых являлось обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации об акционерных обществах, о рынке ценных бумаг, об инвестиционных фондах, об обществах с ограниченной ответственностью, о государственных и муниципальных унитарных предприятиях и принятыми в соответствии с ним нормативными правовыми актами, к моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют либо искажены

Эти положения применяются в отношении единоличного исполнительного органа юридического лица, а также иных лиц, на которых возложены обязанности по составлению и хранению документов, предусмотренных законодательством Российской Федерации об акционерных обществах, о рынке ценных бумаг, об инвестиционных фондах, об обществах с ограниченной ответственностью, о государственных и муниципальных унитарных предприятиях и принятыми в соответствии с ним нормативными правовыми актами

Смысл этой презумпции состоит в том, что руководитель, уничтожая, искажая или производя иные манипуляции с названной документацией, скрывает данные о хозяйственной деятельности должника. Предполагается, что целью такого сокрытия, скорее всего, является лишение арбитражного управляющего и конкурсных кредиторов возможности установить факты недобросовестного осуществления руководителем или иными контролирующими лицами своих обязанностей по отношению к должнику. К таковым, в частности, могут относиться сведения о заключении заведомо невыгодных сделок, о выводе активов и т.п., что само по себе позволяет применить иную презумпцию субсидиарной ответственности (подпункт 1 пункта 2 статьи 61.11 в нынешней редакции Закона о банкротстве, абзац третий пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.06.2013 N 134-ФЗ). Кроме того, отсутствие определенного вида документации затрудняет наполнение конкурсной массы, например, посредством взыскания дебиторской задолженности, возврата незаконно отчужденного имущества.

Именно поэтому предполагается, что непередача документации указывает на наличие причинно-следственной связи между действиями руководителя и невозможностью погашения требований кредиторов. Однако, когда передача документации становится невозможной ввиду объективных факторов, находящихся вне сферы контроля директора, соответствующая презумпция применена быть не может (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 30.09.2019 N 305-ЭС19-10079 по делу N А41-87043/2015; Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 22.07.2019 N 306-ЭС19-2986)

Третья презумпция, которая применяется в отношении лица, являвшегося единоличным исполнительным органом должника в период совершения должником или его единоличным исполнительным органом соответствующего правонарушения, а также контролирующего должника лица следующая:

Пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица при наличии следующего обстоятельства

требования кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, возникшие вследствие правонарушения, за совершение которого вступило в силу решение о привлечении должника или его должностных лиц, являющихся либо являвшихся его единоличными исполнительными органами, к уголовной, административной ответственности или ответственности за налоговые правонарушения, в том числе требования об уплате задолженности, выявленной в результате производства по делам о таких правонарушениях, превышают пятьдесят процентов общего размера требований кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, включенных в реестр требований кредиторов.

Это не слишком часто встречающийся случай, но он, прежде всего, актуален, когда большие долги по налогам и должник либо КДЛ привлекались к налоговой ответственности, либо КДЛ к уголовной ответственности.

Про последнюю презумпцию писать не буду, так как практически отсутствует судебная практика по ней, что свидетельствует о низкой актуальности тематики.

И в завершение публикации упомянем, что в ч.12 ст. 61.11 предусматривается следующее:
Контролирующее должника лицо несет субсидиарную ответственность по правилам настоящей статьи также в случае, если:

невозможность погашения требований кредиторов наступила вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, однако производство по делу о банкротстве прекращено в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, или заявление уполномоченного органа о признании должника банкротом возвращено;

должник стал отвечать признакам неплатежеспособности не вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, однако после этого оно совершило действия и (или) бездействие, существенно ухудшившие финансовое положение должника.

В следующих публикациях я намерен рассмотреть вопросы размера субсидиарной ответственности, уменьшение размера субсидиарной ответственности, сроков исковой давности и действия норм об ответственности во времени, а также защиты от субсидиарной ответственности, т.е. остановиться на вопросах, когда суды отказывают в привлечении к субсидиарной ответственности.