О пересмотре вступившего в законную силу судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам

против суда, который сложно было признать объективными.

В  данной публикации я уже описывал возникшую проблему.

Фабула дела следующая.

18 февраля 2020 года Решением Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области иск Генерального подрядчика к Заказчику о взыскании задолженности по Договору подряда был удовлетворен полностью, а встречный иск Заказчика к Генеральному подрядчику был удовлетворен частично.

30 сентября 2020 года Тринадцатый арбитражный апелляционный суд Решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области изменил.

Суд апелляционной инстанции своим постановлением от 12 октября 2020 года удовлетворил: 

• исковые требования Генерального подрядчика (в пользу его правопреемника) о взыскании с Заказчика суммы в размере 1 062 468,35 рублей,
• удовлетворил в части встречные исковые требования Заказчика к Генеральному подрядчику о взыскании 2 874 760,24 рублей.

18 января 2021 года суд кассационной инстанции оставил решение и постановление нижестоящих судов в силе.

18 февраля 2021 года, при подготовке заявления в районный отдел УФССП для подачи исполнительного листа о взыскании с Генерального подрядчика присужденной судом суммы, было выяснено, что он был ликвидирован еще 10 июля 2020 года.

Как такое возможно? 

Как говорится — «следите за руками».

18.08.2020 в апелляционный суд поступили ходатайства Генерального подрядчика и его правопреемника о процессуальном правопреемстве на стороне истца по первоначальному иску.

В обоснование ходатайств от 18.08.2020 года Генеральный подрядчик и его правопреемник предоставили в суд договор уступки прав требования (цессии) от 29.06.2020 года, заключенный между ними.

В судебном заседании по рассмотрению данного ходатайства, представитель Заказчика возражал против его удовлетворения по нескольким основаниям. 

Однако суд ни одно из оснований, заявленных Заказчиком, не принял и ходатайство о процессуальном правопреемстве удовлетворил.

При этом правопреемство выглядит очень странно и обязанности сторон распределились следующим образом: 

• Заказчик должен правопреемнику, а 
• Генеральный подрядчик должен Заказчику. 

Такое разделение обязанностей препятствует зачету однородных встречных требований, что уже само по себе нарушает волеизъявление Заказчика, изложенное им во встречном исковом заявлении.  

И это только начало в череде множества нарушений гражданского законодательства.

Понимая, что цель, которую преследовал Генеральный подрядчик своими действиями, предшествующими заключению договора цессии и последующими — это избежание финансовой ответственности, в связи с нежеланием выплачивать Заказчику большую сумму неустойки за ненадлежащее исполнение договора подряда, мною было подано в арбитражный суд апелляционной инстанции заявление о пересмотре вступившего в законную силу судебного акта (по вновь открывшимся обстоятельствам).

В обоснование заявления положены следующие доводы.

Во-первых: Заказчик одобрения (согласия) Генеральному подрядчику на передачу прав (требований) правопреемнику по Договору подряда не давал.

Согласно пункту 16 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2017 г. № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки», согласно разъяснений которого Если договор содержит условие о необходимости получения согласия должника либо о запрете уступки требования третьим лицам, передача такого требования, … может быть признана недействительной … когда доказано, что цессионарий знал или должен был знать об указанном запрете (пункт 2 статьи 382, пункт 3 ст. 388 ГК РФ). Учитывая, что руководитель цедента является одновременно руководителем цессионария, стороны — Генеральный подрядчик и правопреемник знали о существующем запрете на уступку прав требований по договору подряда. 

Генеральный подрядчик не уведомил Заказчика о состоявшейся уступке и заключении 29.06.2020 года договор уступки прав требования (цессии).

Таким образом, Генеральный подрядчик и правопреемник:

• учредителем и генеральным директором которых является одно лицо,
• действуя с намерением причинить вред должнику, 
• в целях уйти от финансовой ответственности,
• вопреки имеющемуся запрету (пункт 17.7. Договора подряда), 

заключили заведомо недействительный (притворный) договор цессии.

Во-вторых: в марте 2020 года, зная о решении ФНС о прекращении деятельности Генерального подрядчика, и зная о существующей задолженности перед Заказчиком и имеющемся арбитражном споре между сторонами, Генеральный подрядчик не предпринял никаких действий: уведомление кредитора, суда, ФНС, предоставление в ФНС документов, свидетельствующих о ведущейся финансово-хозяйственной деятельности.

Преследуя незаконную цель, Генеральный подрядчик:

• не только срывал факт предстоящего исключения из ЕГРЮЛ, 
• скрыл сам факт состоявшегося исключения из ЕГРЮЛ и прекращения своей деятельности.

С целью осуществления своего умысла на причинение вреда Заказчику, в нарушение закона, Генеральный подрядчик:

• не поставил кредиторов в известность о предстоящем исключении из ЕГРЮЛ, 
• лишил Заказчика возможности осуществлять защиту своих прав,
• не известил суд о предстоящем исключении из ЕГРЮЛ, что повлияло на принятие судом законных и обоснованных решений.

О состоявшейся уступке прав требования (цессии) Заказчик узнал вместе с арбитражным судом в судебном заседании 18 августа 2020 года, когда было заявлено ходатайство о правопреемстве, а сам Генеральный подрядчик был уже ликвидирован.

Таким образом, ни суд, ни Заказчик не были поставлены в известность об исключении Генерального подрядчика из ЕГРЮЛ 10 июля 2020 года.

В-третьих: на дату подачи ходатайства от 18 августа 2020 года о процессуальном правопреемстве, Генеральный подрядчик уже был исключен из ЕГРЮЛ. 

Начиная с 10 июля 2020 года все действия Генерального подрядчика и/или его представителя в арбитражном процессе являются незаконными, а все судебные акты, принятые арбитражным судом, не законными и не обоснованными (пункт 4 ст. 15 АПК РФ), так как все процессуальные действия совершало лицо:

• в отсутствии полномочий 
• с поддельной доверенностью 
• от имени несуществующего юридического лица, 

что можно рассматривать как мошеннические действия со стороны представителя должника в сговоре с руководителями Генерального подрядчика и правопреемника, так как они знали о факте исключения должника из ЕГРЮЛ, но продолжал свою деятельность в арбитражном процессе с целью достижения незаконной цели — незаконного получение с Заказчика денег.

Таким образом, путем сговора Генерального подрядчика и его представителя, бенефициар (учредитель Генерального подрядчика и его правопреемника), используя фактически мошенническую схему, путем обмана или злоупотреблением доверием, предоставления подложных фактов и документов, используя суд как средство легализации своих преступных действий, незаконно завладел денежными средствами Заказчика, чем причинил компании значительный (крупный) ущерб.  

Понимаю, что данный довод больше для уголовного дела, но доверитель попросил включить его в заявление.

 Все изложенные факты о действиях Генерального подрядчика свидетельствуют о недобросовестности его поведения в процессе.

Мы все знаем, что лица, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами.

Согласно подпункту 1 пункта 2 статьи 311 АПК вновь открывшимися обстоятельствами являются:

существенные для дела обстоятельства, которые не были и не могли быть известны заявителю.

 Заявитель посчитал, что сокрытие Генеральным подрядчиком факта своей ликвидации в существующем судебном процессе, создание видимости правовой определенности, необходимо рассматривать как вновь открывшиеся обстоятельства.

Принцип правовой определенности не может защищать сторону, действовавшую недобросовестно и умышленно создавшую видимость отсутствия ключевых доказательств, которые имели решающее значение для дела и могли позволить полноценно провести судебное разбирательство.

Недобросовестность действий Генерального подрядчика и правопреемника выражается в следующем:

• сокрытие от суда факта исключения Генерального подрядчика 10 июля 2020 года из ЕГРЮЛ,
• привлечение Генеральным подрядчиком к осуществлению своего замысла пособника, обладающего особым юридическим статусом,
• предоставление в судебное заседание суда апелляционой инстанции оспоримого договора уступки прав (цессии), являющегося притворной сделкой, как основание процессуального правопреемства, 
• участие представителя в арбитражном процессе по подложной доверенность,
• действие представителя в судебном процессе от имени несуществующего юридического лица,
• активное участие в процессе (апелляционной и кассационной инстанций) представителя ликвидированного юридического лица: заявление в ходе арбитражного процесса заявлений, ходатайств, подача отзывов на жалобы и совершение других процессуальных действий, которые принимались судом, как допустимые.

То есть, после 10 июля 2020 года:

• неизвестное лицо 
• без каких-либо полномочий 
• своими умышленными действиями 
• вводило суд апелляционной (и позднее кассационной) инстанций и участников судебного процесса в заблуждение, 
• предоставив суду подложные документы и подложные снования правопреемства, 

что повлекло грубое нарушение процессуального законодательства и привело к принятию судом незаконного судебного акта.

Таким образом, в отношении вопроса правопреемства ответчик вел себя противоречиво и непоследовательно, ссылался в ходатайстве о правопреемстве на основании договора уступки прав требования (цессии), скрывал факт состоявшегося исключения его из ЕГРЮЛ, преследуя исключительно собственную выгоду, что свидетельствует о его недобросовестности.

В подобной ситуации представление ответчиком договора уступки прав требования (цессии) от 29.06.2020 года, как основание процессуального правопреемства, то есть создание им видимости действия принципа правовой определенности, служило единственной цели — сокрытию факта исключения ответчика из ЕГРЮЛ, в результате чего ответчик утаил от суда ключевые доказательства.

В результате сокрытия Генеральным подрядчиком ключевых доказательств, суды апелляционной и кассационной инстанции были введены в заблуждение относительно целей правопреемства и приняли незаконные и необоснованные судебные акты.

Единственная цель, которую преследовал Генеральный подрядчик, заявляя ходатайство о правопреемстве и скрывая факт исключения его из ЕГРЮЛ — это причинение имущественного вреда Заказчику.

В ходе арбитражного процесса представитель Заказчика неоднократно указывал суду на факты злоупотребления Генеральным подрядчиком правом, но его доводы не были приняты судом во внимание.

В результате всего указанного, судом апелляционной инстанции были вынесены судебные акты (Определение от 30.09.2020 и Постановление от 12.10.2020), нарушающие законные права и интересы Заказчика. 

В итоге таких неправомерных действий Генерального подрядчика суд апелляционной инстанции принял судебный акт:

• заведомо неисполнимый, 
• нарушающий права и законные интересы кредитора — Заказчика, 
• нарушающий нормы пункта 3 ст. 132 АПК РФ, связанные с зачетом встречных исковых требований или устанавливающие, что удовлетворение встречного иска исключает полностью или в части удовлетворение первоначального иска.

В следствии нарушения принципа равноправия сторон и принятия оспариваемого судебного акта, был нарушен баланс интересов: 

• правопреемник получил полное исполнение по судебному акту, а 
• Заказчик такого исполнения получить не может.

Законным интересам Заказчика причинен существенный материальный ущерб.

Если бы Генеральный подрядчик или правопреемник не фальсифицировали доказательства, как указано выше, то в соответствии с подпунктом 2 пункта 3 ст. 132 АПК РФ, должен был произойти зачет встречных исковых требований, в результате чего кредитор — Заказчик должен был получить с правопреемника неустойку в размере 1 812 291,89 рублей.

В результате умышленных неправомерных действий Генерального подрядчика и принятия незаконного судебного акта:

• кредитор (Заказчик) не имеет фактической возможности исполнить судебный акт суда апелляционной инстанции;
• получить фактическое взыскание штрафных санкций на сумму в размере 2 874 760,24 рублей;
• лишилось суммы в размере 1 062 468,35 рублей, списанной правопреемником по исполнительному листу от 19.11.2020.

Таким образом, в результате принятия незаконного и необоснованного судебного акта, фактический ущерб, причиненный Заказчику, составляет сумму в размер 3 937 228,59 рублей. 

Это вызвано тем, что:

• Генеральный подрядчик исключен из ЕГРЮЛ;
• исполнительное производство в отношении Генерального подрядчика не возможно, 
• правопреемник деятельности не ведет, прибыль не получает, денежные средства на счетах отсутствуют, банковские счета арестованы по требованию налоговых органов.

В связи с тем, что в обжалуемых судебных актах содержатся нарушения норм права, которые повлияли на исход рассмотрения дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов кредитора должника в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, заявитель просил данные судебные акты отменить.

Суд апелляционной инстанции в удовлетворении заявления отказал, посчитав, что никаких нарушений закона при рассмотрении апелляционной жалобы допущено не было.

Заявление рассматривали судьи, которые принимали судебные акты подлежащие отмене.

Заседание суда кассационной инстанции назначено на 20 октября 2021 года.