Когда начинает течь срок исковой давности по субсидиарной ответственности на примере одного дела. Узкая специализация по субсидиарной ответственности

В продолжение предыдущей публикации относительно алгоритма защиты от субсидиарной ответственности я приведу пример из своей адвокатской практики. Дело интересно тем, что в нем я защищал интересы трех директоров общества с ограниченной ответственностью, назовем его ООО «Перевозки», и по разным директорам должны были применяться различные редакции Закона о банкротстве о сроках исковой давности, а также в рамках спора возник вопрос о том, с какого момента при определенных обстоятельствах следует исчислять срок исковой давности.

Я уже писал, что совсем не редкость, когда конкурсные управляющие по каким-либо причинам пропускают срок исковой давности для подачи заявления о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности.  Тем не менее, для применения исковой давности необходимо четко понимать, а с какого момента начинает течь срок исковой давности по разным основаниям привлечения к субсидиарной ответственности. И здесь у некоторых существуют расхожие ошибочные стереотипы относительно определения этого важного момента. В публикации как раз развенчивается один из таких стереотипов.

Краткая фабула дела и основания заявления о привлечении директоров к субсидиарной ответственности

Так уж получилось, что в рамках одного из обособленных споров мне пришлось сначала готовить отзыв на заявление о привлечении к субсидиарной ответственности одного бывшего директора ООО «Перевозки», назовем его Михайлов. Затем ко мне обратился другой бывший директор, пусть это будет Смирнов, а через некоторое время и третий – Иванов. В итоге я представлял интересы в судебных заседаниях Иванова и Смирнова, а для Михайлова готовил отзывы.

Иванов являлся директором ООО «Перевозки» до сентября 2012 года, Смирнов – до сентября 2013 года, а Михайлов с сентября 2013 до апреля 2015 года. При двух последних директорах ООО «Перевозки» деятельности фактически не вело.

В 2015 году ООО «Перевозки» после процедуры наблюдения было признано решением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области несостоятельным и в его отношении была введена процедура конкурсного производства.

Конкурсный управляющий ООО «Перевозки» инициировал несколько споров по оспариванию сделок, совершенных должником, а также споры по истребованию документов общества у первого и последнего директора, но подавать заявление о субсидиарной ответственности не торопился, хотя едва ли можно назвать процедуру банкротства ООО «Перевозки» перегруженной.

Также стоит отметить несколько моментов. Конкурсному управляющему было отказано в истребовании документов ООО «Перевозки» от первого директора и удовлетворено в отношении последнего директора. Затем в 2021 году судом было прекращено исполнительное производство по истребованию документов у Михайлова, так как суд пришел к выводу, что документация к нему от предыдущего директора, Смирнова, не передавалась.

Еще для целей этой публикации важно, что арбитражным судом было отказано в удовлетворении заявления конкурсного управляющего о признании недействительными ряда договоров займа между Ивановым и ООО «Перевозки», по которым первому директору были перечислены денежные средства. В то же время через некоторое время был признан недействительным договор уступки права требования взыскания сумм по займам, заключенный между ООО «Перевозки» и иностранной компанией.

В конце 2021 года конкурсный управляющий созрел и подал заявление о привлечении Иванова. Смирнова и Михайлова к субсидиарной ответственности.

По Иванову конкурсный управляющий  (далее – КУ) ссылался на то, что вышеназванными займами он причинил вред кредиторам, что явилось причиной банкротства. Также КУ, несмотря на то, что судом было отказано в истребовании документов у Иванова, полагал, что его следует привлечь за непередачу документов, а также за неподачу заявления о банкротстве.

Смирнова КУ просил привлечь к субсидиарной ответственности за непередачу документации общества и неподачу заявления о банкротстве. За то же просил привлечь к ответственности и Михайлова.

Затем, когда в период рассмотрения спора о субсидиарной ответственности, был признан недействительным договор цессии, которым требование должника к Иванову было уступлено, КУ дополнил основание субсидиарной ответственности тем, что эта уступка причинила вред кредиторам и стала одной из причин банкротства.

Позиция защиты от требования о привлечении директора к субсидиарной ответственности

При работе над позицией защиты, как уже говорилось в моей предыдущей публикации мне пришлось определить, какие нормы следует применять. Это имеет значение в том числе и для определения норм об исковой давности.

В нашем случае по Смирнову не было никаких оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, так как к нему не предъявлялось требований о передаче документов и не было доказательств, что они находятся у него. За неподачу заявления о банкротстве его также невозможно было привлечь к субсидиарной ответственности, так как в период его пребывания в должности никаких новых обязательств должника не возникло.

По Иванову все было сложнее, так как сделки, совершенные им, когда он был директором могли быть оценены судом, как приведшие к банкротству.

Михайлова можно было бы привлечь за непередачу документов, так как он не передал документы КУ.

Естественно, что сильнейшим доводом был пропуск исковой давности.

Какие редакции закона и правила о сроках исковой давности  действовали по каждому из директоров?

По Иванову применимые нормы следующие.

В редакции ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), действовавшей на совершения действий, которые по мнению конкурсного управляющего являются основанием субсидиарной ответственности Иванова, в отличие от последующих редакций, никаких специальных норм о СИД не содержалось, т.е. тогда применялись общие нормы гражданского права о СИД и согласно ст. 200 ГК РФ течение срока исковой давности начиналось со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права.

Новые правила применения исковой давности были введены только законом от 28.06.2013 N 134-ФЗ.

По общему правилу исковая давность исчисляется в соответствии с действующим на момент совершения правонарушения правовым регулированием согласно ст. 4 ГК РФ, которая предусматривает, что акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие и действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом.

Ст. 18 Федерального закона от 28.06.2013 N 134-ФЗ была введена следующая редакция абз. 6 ч.5 ст. 10 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»:

Если на момент рассмотрения заявления о привлечении к субсидиарной ответственности по основанию, предусмотренному пунктом 4 настоящей статьи, невозможно определить размер ответственности, суд после установления всех иных имеющих значение фактов приостанавливает рассмотрение этого заявления до окончания расчетов с кредиторами либо до окончания рассмотрения требований кредиторов, заявленных до окончания расчетов с кредиторами.

Данная норма начала действовать с 01.07.2013 является процессуально-правовой и после ее введения в банкротных процедурах стало возможным подавать заявления о привлечении к субсидиарной ответственности вне зависимости от возможности определить размер такой ответственности.

Таким образом, с 01.07.2013 право на подачу заявления о привлечении к субсидиарной ответственности возникает с момента признания должника банкротом. Соответственно, относительно должников, признанных банкротом в 2015 году применялась данная норма.

Так как действовавшие на момент, когда Иванов являлся директором должника нормы материально права устанавливали применение общих норм об исковой давности, то срок исковой давности по требованию о привлечении меня к субсидиарной ответственности начал течь с момента, когда конкурсный управляющий узнал или должен был узнать об основаниях такой ответственности, но не раньше даты признания должника банкротом. Срок же исковой давности согласно ст. 196 ГК РФ составляет 3 года.

КУ утверждал, что он узнал о том, что договор цессии являлся недействительным только с момента, когда он был признан таковым судом, т.е. срок исковой давности не был пропущен. Иначе говоря, позиция КУ заключалась в том, что СИД начинает течь не с момента, когда КУ узнал о существовании договора, заключение которого, по мнению КУ, является основанием субсидиарной ответственности, а с момента, когда суд признал его таковым.

Это и есть распространенное заблуждение.

Мы в отзывах в частности указали: 
Если следовать логике КУ, то следует признать, что и с заявлением о признании договора цессии недействительным он не мог бы обратиться, так как он не знал действителен он или нет на момент подачи, но он все же обратился с заявлением. А обратился потому, что полагал, что имеются предполагаемые основания ля признания сделки недействительной. В таком случае ничего не мешало КУ обратиться с аналогичным заявлением о привлечении Иванова к субсидиарной ответственности в трехлетний период с момента, когда ему стало известно о предполагаемых основаниях субсидиарной ответственности.

Суды всех инстанций согласились с ошибочностью данной позиции КУ. Так, отказывая в удовлетворении кассационной жалобы КУ Арбитражный суд Северо-Западного округа отметил следующее:

Конкурсный управляющий утверждает, что о наличии оснований для привлечения Иванова к субсидиарной ответственности по обязательствам должника за совершение указанных выше убыточных сделок узнал не ранее 09.12.2021, когда в материалы обособленного спора № А56-… было представлено заключение эксперта, содержащее вывод о фальсификации договора № 30/12.

По мнению суда округа, данный довод подателя кассационной жалобы является ошибочным. Суды справедливо отметили, что о договоре № 30/12 конкурсный управляющий узнал из постановления Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от ….2017, вынесенного в рамках обособленного спора № А56-…, следовательно, срок исковой давности по заявлению конкурсного управляющего в соответствующей части начал течь с ….2017 и истек на дату обращения конкурсного управляющего (20.12.2021).

Суд кассационной инстанции отмечает, что началом течения срока исковой давности является дата, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. Констатация судом факта недействительности договора № 30/12 не повлияла на течение срока исковой давности в рассматриваемом случае.

По двум другим директорам действовала другая редакция норм об исковой давности, а именно был предусмотрен годичный субъективный срок исковой давности, исчисляемый с момента, когда КУ узнал или должен был узнать о наличии и оснований субсидиарной ответственности и трехлетний объективный срок, исчисляемый с момента признания должника банкротом.

О непередаче документов КУ должен был узнать в момент, когда в установленный законом срок директор не передал ему документы. В соответствии с п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве на руководителя должника возложена обязанность в течение трех дней с даты утверждения конкурсного управляющего обеспечить ему передачу бухгалтерской и иной документации должника, печатей, штампов, материальных и иных ценностей.

Таким образом, дата возникновения обязанности по передаче КУ документов была в 2015 году. То, что потом в другом обособленном споре было установлено отсутствие факта передачи документов последнему директору не влияет на течение сроков исковой давности, так как ничто не препятствовало КУ подать заявление по этому основанию ко всем директорам, не выходя за сроки исковой давности. Поэтому утверждения КУ о том, что он узнал о том, что раз последнему директору документы не передавались, то срок исковой давности по субсидиарной ответственности других директоров начинает течь с момента судебного акта, которым установлено данное обстоятельство, также ошибочно.

Конкурсный управляющий пытался заявить ходатайство о восстановлении срока исковой давности, не потрудившись указать, а что мешало ему своевременно подать заявление. На этот довод в постановлении Арбитражный суд Северо-Западного округа отметил следующее:

Срок исковой давности арбитражному управляющему, кредиторам, являющимся юридическими лицами или предпринимателями, может быть восстановлен лишь в исключительных случаях, когда они действительно были лишены возможности своевременно обратиться в суд по независящим от них причинам.

При этом не подлежат восстановлению предельные объективные трехлетний и десятилетний сроки, исчисляемые со дня признания должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве либо возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом) или завершения конкурсного производства, совершения неправомерных действий (бездействия), причинивших вред кредиторам и влекущих субсидиарную ответственность.

В рассматриваемом случае конкурсным управляющим не приведено доводов, подтверждающих наличие исключительных обстоятельств, препятствовавших своевременному обращению в суд в пределах срока исковой давности, кроме того, как установили суды, объективный трехлетний срок исковой давности конкурсным управляющим пропущен и не подлежит восстановлению в любом случае.

Не помогли конкурсному управляющему и доводы о нарушении судом первой инстанции норм процессуального права. Опять же, весьма распространенным является ошибочная позиция, что нарушение норм процессуального права должно порочить обжалуемый судебный акт.

Действительно, суд первой инстанции из третьего предварительного судебного заседания без согласия конкурсного управляющего перешел в основное заседание. КУ направил возражения против перехода.

Да. Это нарушение норм процессуального права. Но я всегда спрашиваю у таких товарищей, которые, не понимая сути процесса, ссылаются на процессуальные нарушения, ну перешел суть в судебное заседания, а, чтобы Вы, уважаемый представили нового, если бы он сделал это в следующий раз. Принес бы новые доказательства? Но что мешает тебе представить их в апелляционный суд, который точно их принял бы. А если Вы, товарищ, ничего не представляете нового, то в чем заключаются последствия нарушения Ваших процессуальных прав.

В данном случае формальное нарушение есть, но негативных последствий для заявителя нет.

На этот довод кассационной жалобы Арбитражный суд Северо-Западного округа ответил:

Действительно, конкурсный управляющий направил в адрес суда первой инстанции ходатайство, в котором изложил возражения относительно перехода в судебное заседание после завершения предварительного судебного заседания в отсутствие его представителя. Однако, заявив о нарушении судом процессуальных прав, конкурсный управляющий не привел убедительных доводов о наличии на его стороне каких-либо негативных последствий, вызванных переходом. Само по себе нарушение судом требований части 4 ст. 137 АПК РФ не относится к процессуальным нарушениям, влекущим безусловную отмену судебного акта (постановления Верховного Суда Российской Федерации от 06.11.2015 № 305-АД15-10807 по делу № А40-35519/2015, от 16.10.2015 № 301-АД15-12556, определения Верховного Суда Российской Федерации от 14.06.2016 № 305-ЭС16-5634, от 25.12.2015 № 309-ЭС15-16846, от 25.12.2018 № 305-ЭС18-21125).

В итоге арбитражный суд отказал в привлечении к субсидиарной ответственности всех трех директоров. Вышестоящие инстанции согласились с определением суда первой инстанции.