Когда я вступила в дело, оно уже длительное время находилось в суде, но фактически по существу не рассматривалось. Ознакомившись с материалами, я выяснила, что рассмотрение дела сводилось к рассмотрению многочисленных отводов, ходатайств об изменении меры пресечения (доверитель находился под стражей), вызовам всех без исключений свидетелей (даже тех, кто по существу дела никаких показаний не давал).
Начала я с того, что защита согласилась на оглашение показаний тех свидетелей, которые в ходе предварительного следствия ничего не говорили по существу обвинения. Затем начались допросы тех, кто свидетельствовал о виновности моего доверителя.
О показаниях одного из них и последующем исключении опознания я уже рассказала и повторяться не буду. Затем были допрошены двое свидетелей, осужденных за это преступление ранее — один из них успел освободиться, а второй уже отбывал наказание за другое преступление и был доставлен в зал суда конвоем. Оба они, независимо друг от друга, отказались от показаний, данных ими на предварительном следствии, пояснив, что изобличающие показания они давали в связи с обещанием следователя оставить их «под подпиской о невыезде». Допрошенные в судебном заседании свидетели показали, что мой доверитель в совершении преступления не участвовал, сообщив при этом одни и те же детали.
После таких показаний защита вновь заявила ходатайство об изменении меры пресечения, однако государственный обвинитель не смог сразу высказаться по заявленному ходатайству, попросив отложить судебное заседания «для дачи мотивированного заключения». Несмотря на возражения защиты, суд пошел на поводу у обвинения, и судебное заседание было отложено.
В следующем судебном заседании начались чудеса. Государственный обвинитель ходатайствовал о допрос явившегося свидетеля — девушки, чьи показания уже были оглашены ранее и не представляли никакого интереса ни для обвинения, ни для защиты. В судебном заседании свидетель начала изобличать моего доверителя. Фактически она признавалась в даче ложных показаний в ходе предварительного следствия и ранее состоявшегося судебного заседания — по вступившему в законную силу приговору. Допрос продолжался несколько часов — отвечая на многочисленные вопросы защиты, девушка путалась, противоречила сама себе, заявляла, что по прошествии времени уже не помнит подробностей. Волевым решением судьи допрос прерывался и мы согласовывали дату следующего заседания. Таким образом допрос «неожиданного» свидетеля продолжался в течение трех судебных заседаний, были получены несколько разных версий произошедших событий.
Тем не менее после окончания допроса девицы государственный обвинитель высказался против изменения меры пресечения в отношении моего доверителя, и суд оставил парня под стражей.
Затем были допрошены два свидетеля защиты, в основном по личности подсудимого и мы были готовы перейти к прениям. Но прений не произошло. На вопрос суда о возможности закончить судебное следствие государственный обвинитель ответил ходатайством… о возвращении уголовного дела прокурору. Основание смешно само по себе — на сопроводительном письме отыскалось указание следователю о возобновлении предварительного следствия и какая-то подпись какого-то лица. Естественно, защита активно возражала против таких надуманных оснований для возвращения уголовного дела прокурору и с учетом затягивания процесса вновь ходатайствовала об изменении меры пресечения.
Несмотря на полное отсутствие оснований, предусмотренных ст. 237 УПК РФ, суд тем не менее удовлетворил ходатайство государственного обвинителя и вынес постановление о возвращении уголовного дела прокурору. Ходатайство защиты также было удовлетворено — мой доверитель был освобожден в зале суда.
Продолжение следует...
Для полноты картины выкладываю и подготовленную к несостоявшимся прениям речь, однако по, надеюсь, понятным причинам доступна она только профессионалам.
Добавлено: 13:59 03.04.2015
Продолжение этого дела тут.