Об игнорировании судами доводов защиты о незаконном и необоснованном возбуждении уголовного дела о преступном злоупотреблении

В отношении Х, являвшегося должностным лицом и муниципальным служащим, возбуждено уголовное дело по ч.2 ст. 285 УК РФ в виду манипуляций последнего в 2013 году правом на земельный участок.

Квалифицированное злоупотребление должностными полномочиями, предусмотренное ч.2 ст. 285 УК РФ, является преступлением с материальным составом, в котором наступившие последствия являются обязательным элементом состава. При этом, если действия не повлекли существенное (1) нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо (2) охраняемых законом интересов общества или государства, действия не могут быть признаны преступным злоупотреблением указанными полномочиями, дело и уголовное преследование подлежат прекращению по реабилитирующим основаниям – за отсутствие в действиях состава преступления. В стадии доследственной проверки, соответственно, должен последовать отказ в возбуждении уголовного дела.

Как показывает практика общения со следователями подразделений СК РФ, возбуждающими уголовные дела этой категории, ими почему-то считается самым важным подтверждение доказательствами только деяния. Что касается наступивших последствий, то их изложение считается как бы факультативным и малозначащим, в связи с чем, в виду необходимости все-таки их формулирования в постановлении о возбуждении уголовного дела, порой изобретаются совершенно немыслимые из этих последствий.

Корни такого отношения, как представляется, лежат в ранее действовавшем УК РСФСР. В ст. 170 этого УК преступным злоупотреблением признавалось деяние, если оно причинило существенный вред государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан.

Такая формулировка давала самые широкие возможности для усмотрения следователем последствий в виде вреда государственным и общественным интересам, поскольку в УК РСФСР не было ссылки на охраняемость этих интересов законом.

С принятием последнего УК РФ ситуация изменилась, и для признания существенным нарушения во всех случаях надо учитывать требования соответствующих законов. Будь то права и интересы граждан или организаций, или интересы общества или государства.

Следователи это не учитывают, а потому подставляются под критику защиты, рискуют признанием незаконными постановлений о возбуждении уголовного дела судом еще в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ.

К сожалению, и суды не всегда вникают в обоснованные доводы защиты в этой части. 

Данное дело прошло суды первой и апелляционной инстанций, но суды не вникли в доводы защиты в этой части. Сейчас дело находится в стадии кассационного обжалования, вниманию коллег предлагаются аргументы из проекта кассационной жалобы.

Эта публикация, как и предыдущие две мои статьи, преследует методические цели: показать аргументы защиты, которые можно использовать по делам этой категории.

Итак, суды доводы защитника в части отсутствия указанных последствий в постановлении о возбуждении уголовного дела, не учли и не опровергли.

Согласно ч.2 ст. 140 УПК РФ основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления.

Основание к возбуждению уголовного дела должно проверяться судом в соответствии с п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.02.2009 № 1 (ред. от 29.11.2016) «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Прокурором – в соответствии с ч.4 ст. 146 УПК РФ.

Согласно ч. 1 ст. 389.19, а также ч.1 ст. 401.16 УПК РФ, производство по делу судами в апелляционном и кассационном порядке проверяется в полном объеме. Следовательно, при рассмотрении уголовного дела по существу должны быть проверены и законность, а также обоснованность возбуждения уголовного дела. Тем более, когда защитник прямо указывает на несоответствие закону этого процессуального решения, послужившего основанием для производства по делу.

Суды первой и апелляционной инстанций не опровергли доводы защиты о незаконном возбуждении уголовного дела, которое имело место при отсутствии основания для возбуждения уголовного дела. Не пресекли нарушение закона при возбуждении уголовного дела прокурор Республики Y и его заместитель, незаконно и необоснованно отказавшись отменить постановление о возбуждении уголовного дела.

***

Как указано в апелляционном определении, доводы апелляционной жалобы о нарушениях при возбуждении уголовного дела «проверялись судом первой инстанции, результаты проверки отражены в приговоре с указанием мотивов принятых решений».

Это утверждение не соответствует фактическим обстоятельствам, поскольку суд первой инстанции доводы защиты в этой части не анализировал и не опровергал, а лишь голословно констатировал, что «существенных нарушений уголовно-процессуального закона в ходе следствия, в том числе при возбуждении уголовного дела, не имеется».

Почему суд пришел к такому выводу, а также в чем конкретно сторона защиты была не права, утверждая о незаконности и необоснованности возбуждения уголовного дела — в приговоре не указано.

*** 

При этом судами не учтено, что применительно к материальным составам, к которым относятся преступление, предусмотренное ч.2 ст. 285 УК РФ, по признакам которого возбуждено настоящее уголовное дело, деяние не является преступным, о чем уже сказано, если не повлекло установленные этой нормой последствия.

Эти последствия не могут быть произвольно указаны лицом, правомочным возбудить уголовное дело. Например, что деянием будто бы нарушены положения Ветхого Завета об освобождении человечества от греха и смерти через воплощение Сына Божьего. Между тем, имело место именно такое произвольное, не соответствующее закону, изложение последствий деяния.

Существенное нарушение уголовного закона в этой части было очевидным для любого объективного правоприменителя еще в стадии возбуждения уголовного дела, но судами оставлено без внимания.

***

Получив постановление от руководителя следственного органа о возбуждении уголовного дела с неправомерно указанными последствиями, проанализировав содержание этого процессуального решения, законопослушный следователь обязан был обратиться к вышестоящему руководителю следственного органа с требованием отмены такого постановления, как незаконного и необоснованного.

К такому решению его должны были побудить:

— присяга, поскольку в соответствии со ст. 19 Федерального закона от 28.12.2010 № 403-ФЗ «О Следственном комитете Российской Федерации», следователь обязан непримиримо бороться с любыми нарушениями закона, кто бы их ни совершил;

— страх уголовной ответственности по ст. 299 УК РФ (привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности или незаконное возбуждение уголовного дела);

— ч.2 ст. 42 УК РФ, согласно которой лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях;

— п. 3 ч.2 ст. 38 УПК РФ, согласно которой следователь полномочен самостоятельно направлять ход расследования.

Понятно, что пример с Ветхим Заветом является гротескным, направленным на максимально отчетливое уяснение обязанности указывать в постановлении о возбуждении уголовного дела на достаточные данные, указывающие на признаки преступления.

В данном случае в постановлении о возбуждении уголовного дела руководителем СУ СК России по Республике Y достаточные данные, указывающие на признаки преступления, приведены не были, поскольку не указано, каким законом охранялись интересы общества и государства, выразившиеся в «подрыве авторитета органов местного самоуправления».

Между тем, руководителю следственного органа такого уровня надо было бы знать, что закон не охранял этот авторитет от «подрыва», а только от нанесения ущерба, что изначально не вменялось и вменено быть Х не могло.

В частности, непонятно, что значит «подрыв» авторитета органов местного самоуправления Российской Федерации.

Если вести речь об авторитете муниципальных органов, то в законе должно быть указано, в чем конкретно заинтересовано общество и государство из того, что не должно случаться с этим авторитетом. Именно в этом охрана законом интересов общества и государства и заключается.

Между тем, ни в одном федеральном законе не указано, что авторитет муниципальных органов защищается от некоего «подрыва».

«Подрыв» авторитета муниципального органа законом не определен, его смысл не понятен, в связи с чем использование этого понятия пригодно, разве что, для бытовых, а не правовых оценок.

Если обратиться к подзаконным нормативным актам, то понятие «подрыв» используется, порой, в смысле, неприменимом к обстоятельствам настоящего и любого уголовного дела о преступлениях, подобных рассматриваемым.

Например, в Приложении № 9 к Приказу Министра обороны РФ от 25.10.2001 № 431 «Об утверждении Федеральных авиационных правил по организации полигонной службы в государственной авиации» (Зарегистрировано в Минюсте РФ 21.03.2002 № 3318), предусмотрен «подрыв неразорвавшихся бомб и снарядов». 

При этом ни законы, ни другие нормативные акты, не используют понятие «подрыв» применительно к авторитету муниципального органа, они охраняют от посягательства путем «подрыва» иные объекты.

В частности, Конституция РФ говорит о «подрыве безопасности государства», в Федеральном конституционном законе от 30.01.2002 № 1-ФКЗ (ред. от 01.07.2017) «О военном положении» идет речь о «подрыве обороны и безопасности Российской Федерации», в ст. 281 УК РФ (диверсия), ведется речь «о подрыве экономической безопасности», в Федеральном законе от 13.03.2006 № 38-ФЗ (ред. от 08.12.2020) «О рекламе» (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2021), говорится «о подрыве доверия к родителям и воспитателям у несовершеннолетних».

При этом законодатель не обозначил интерес общества и государства охранять авторитет муниципальных органов от «подрыва». Если встать на ту точку зрения, что следователь, руководитель следственного органа, могут произвольно характеризовать последствия вмененных преступных действий, то можно будет написать, например, и о «греховном, безбожном отношении к авторитету органов местного самоуправления Российской Федерации», а также признать это существенным последствием действий, или придумать какую иную околесицу и включить ее в процессуальное решение, а также направить уголовное дело в таком виде в суд. Подобное было возможным в принципе, о чем сказано, при прежнем УК РСФСР, но недопустимо по действующему уголовному закону.

Руководителем СУ СК России по Республике Y при возбуждении уголовного дела не учтено, что в федеральном законе относительно авторитета муниципального органа сказано не о каком-то непонятном его «подрыве», а там имеется, о чем сказано, ясное и общеупотребимое в праве, понятие «ущерб», причинение которого Х не вменялось и вменено быть не могло по следующим основаниям.

Статья 14.2. Федерального закона от 02.03.2007 № 25-ФЗ «О муниципальной службе в Российской Федерации», в которой указано, что муниципальный служащий обязан «не допускать конфликтных ситуаций, способных нанести ущерб его репутации или авторитету муниципального органа», введена в указанный закон Федеральным законом от 22.10.2013 № 284-ФЗ. До этого в законе не указывался интерес государства не допускать причинение такого ущерба указанному органу.

Руководителем следственного органа, который возбудил уголовное дело, злоупотреблением действия муниципального служащего Х признаны совершенными ранее введения в закон этой статьи федерального закона.

В частности, в постановлении о возбуждении уголовного дела действия, якобы содержащие признаки преступления, признаны совершенными в июне 2013 года.

В этой связи должна быть применена ч. 1 ст. 54 Конституции Российской Федерации, согласно которой закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет. Поэтому вменить Х причинение этого ущерба нельзя. Равно как не вправе был указанный руководитель и характеризовать этот ущерб «существенным».

Суды не учли и не опровергли указанные доводы защиты, не признав возбуждение уголовного дела незаконным.

***

Далее в постановлении о возбуждении уголовного дела указано:

«преступные действия Х повлекли существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, выразившееся в подрыве авторитета органов местного самоуправления перед гражданами».

Между тем, указанные выводы не соответствуют разъяснениям п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 года № 19 «По делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий».

В этом пункте указано:

«Под существенным нарушением прав граждан или организаций в результате злоупотребления должностными полномочиями следует понимать нарушение прав и свобод физических и юридических лиц, гарантированных общепризнанными принципами и нормами международного права, Конституцией Российской Федерации».

В постановлении о возбуждении уголовного дела не указано, какие конкретно права граждан, гарантированные общепризнанными принципами и нормами международного права, Конституцией Российской Федерации, нарушены.

Как разъяснено в указанном Постановлении Пленума, к числу перечисленных в нем относятся нарушения, например, права на уважение чести и достоинства личности, личной и семейной жизни граждан, права на неприкосновенность жилища и тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также права на судебную защиту и доступ к правосудию, в том числе права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе и компенсацию ущерба, причиненного преступлением, и др.

Что касается «подрыва авторитета органов местного самоуправления Российской Федерации перед гражданами», то он не предусмотрен в качестве нарушения прав граждан ни международным правом, ни Конституцией Российской Федерации.

***

В постановлении о возбуждении уголовного дела также указано, будто имело место «нарушение установленного Земельным кодексом Российской Федерации порядка распоряжения землями, находящимися в государственной собственности».

Это утверждение изначально не соответствовало закону, поскольку этот кодекс не содержит понятие «порядок распоряжения землями».

При этом следует заметить, что указанные в последующем в обвинительном заключении и приговоре нормы Земельного кодекса РФ (ст.ст. 22, 28, 30.1), якобы нарушенные Х, к обвинению отношения не имеют по основаниям, которые указаны в апелляционной жалобе (они касаются правоотношений в области аренды, в которые Х заведомо для правоохранителей не вступал).

***

Если вести речь о размере материального ущерба, то он может быть признан существенным нарушением прав граждан или организаций, но не охраняемых законом интересов общества и государства (см. п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19 (ред. от 11.06.2020) «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий»).

При вынесении постановления о возбуждении уголовного дела это не учтено, организация, которой причинен ущерб, не указана, а вместо этого констатировано «причинение имущественного ущерба бюджету муниципального района Энского района Республики Y».

Между тем, бюджетом является всего лишь «форма образования и расходования денежных средств, предназначенных для финансового обеспечения задач и функций государства и местного самоуправления» (смотри о понятии бюджета в ст. 6 Бюджетного кодекса Российской Федерации» от 31.07.1998 № 145-ФЗ).

Указанная «форма» организацией не является, последствия якобы преступного злоупотребления, и в данном случае изложены незаконно.

Таким образом, в постановлении о возбуждении уголовного дела, вопреки требованиям ст. 140 УПК РФ, не изложены достаточные данные, указывающие на признаки преступления, предусмотренного ч.2 ст. 285 УК РФ, уголовное дело возбуждено незаконно — без основания.

Этот вывод подтверждается и содержанием обвинительного заключения, а также оспариваемого приговора, в которых придуманы последствия, существенно отличающиеся от изложенных в постановлении о возбуждении уголовного дела. Причем, и эти, отчасти новые последствия, также не соответствуют закону по мотивам, о которых сказано в апелляционных жалобах защитника.

Итак, основание к возбуждению уголовного дела, о чем уже сказано, должно проверяться судом и при рассмотрении уголовного дела по существу.

В соответствии с п. 4 постановления Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 года (Постановление Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 № 18-П «По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан») в случае, если на досудебных стадиях производства по уголовному делу имели место нарушения норм уголовно-процессуального закона, то обвинительное заключение не может считаться составленным в соответствии с требованиями УПК РФ.

Признание возбуждения уголовного дела незаконным влечет признание недопустимыми всех доказательств обвинения в соответствии с ч.3 ст. 7 УПК РФ, в связи с чем приговор и апелляционное определение подлежат отмене, а уголовное дело – прекращению за отсутствием события преступления, поскольку событие не может считаться установленным на основании недопустимых доказательств.

Другими словами, признание всех доказательств недопустимыми повлияет на выводы суда относительно фактических обстоятельств дела.

Эти доводы жалобы требуют проверки кассационной инстанцией в соответствии с п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 июня 2019 года № 19 «О применении норм Главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции».