Покушение на убийство? Не думаю

Это дело — пример того, как можно избежать негативных последствий, вовремя и грамотно изложив следователю действительные обстоятельства произошедшего. Особенно хорошо, если они согласуются с обстановкой на месте происшествия и другими объективными моментами, например, результатами судебно-медицинской экспертизы потерпевшего.

Оборона

Итак, одним летним вечером два старых знакомых, назовём их Алексей и Владимир, сидели и выпивали на даче у Алексея. Слово за слово, произошла ссора, в ходе которой Владимир вспылил, запустил в хозяина зарядкой для телефона и высказал немало оскорбительных слов.

Алексей попросил гостя на выход, сопроводив своё пожелание несколькими нецензурными выражениями. Владимир, оказавшись на улице, немного подумал и решил продолжить разговор. Алексей к тому времени заперся внутри дома и открыть не пожелал, справедливо рассудив, что разговаривать более не о чем. Взяв на участке лом, Владимир проявил настойчивость и попытался вскрыть дверь дома, но она не поддалась.

Обойдя дом, Владимир обнаружил открытое окно, через которое и стал пролезать в дом. Надо сказать, в силу давнего знакомства Алексей прекрасно понимал, что Владимир гораздо «быстрее, выше, сильнее» него. К тому же имел криминальное прошлое, о чём знал весь посёлок. Соответственно, в рукопашной схватке с Владимиром он никаких шансов не имел.

Переживания от только что произошедшей ссоры и страх от стука ломом по двери посеяли в нём панику. Схватив первое, что попало под руку (а это был кухонный нож), Алексей попытался выбить окно в соседней комнате, но обернувшись на шум, увидел буквально перед собой Владимира. В панике он пырнул Владимира ножом.

Защита

На момент моего появления в деле Алексей был задержан сотрудниками полиции, успел написать дежурному оперу «явку с повинной» и дать объяснение. Сотрудники полиции направили материал в Следственный комитет. Дело возбудили, ни много ни мало, по факту покушения на убийство. Пообщавшись с Алексеем наедине, выяснил несколько важных деталей произошедшего.

Во-первых, Алексей сразу после нанесения удара ножом Владимиру бросил нож на пол, выбежал из дома и попытался вызвать «скорую». Не попадая трясущимися пальцами по экрану смартфона, побежал к соседке и попросил вызвать помощь. После этого вернулся в дом.

Во-вторых, полиция и «скорая» ехали в посёлок не меньше получаса. Всё это время Алексей неоднократно заходил в дом, разговаривал с потерпевшим, который с раной живота лежал на полу.  Принёс Владимиру воды. Видел, что пострадавший жив, и умирать не собирается. Собственно, именно это Алексей изложил в своей явке с повинной. Дежурного оперуполномоченного обрадовало это «признание», поэтому он записал всё так, как говорил Алексей, и не привнёс ничего «от себя».

Поэтому с первых часов работы по этому делу было очевидно, что никакого покушения на убийство здесь нет. Для доказывания покушения необходимо, чтобы преступление (в данном случае — убийство) не было доведено до конца по обстоятельствам, не зависящим от виновного. Эта же ситуация напоминала задачу для студентов второго курса юрфака.

Алексея оттащили от потерпевшего сотрудники полиции? Нет. Владимир выхватил нож и отбился сам? Опять же нет. Алексей бросил нож, выбежал из дома и принял меры к оказанию потерпевшему помощи? Да. Мог добить потерпевшего, пока ехала полиция, имей он такое желание? Мог, конечно же. Но не добил — потому что не хотел. Классический добровольный отказ от дальнейших действий, будьте добры квалифицировать по «фактически наступившим последствиям».

К тому же потерпевший вломился к Алексею в жилой дом после того, как хозяин его выгнал, дав понять, что видеть его в своём доме более не желает. Изменения, внесённые в постановление Пленума Верховного суда о необходимой обороне, вселяли оптимизм. Все эти обстоятельства мы с Алексеем довели до следователя при первом же допросе, после которого подзащитный… поехал в ИВС.

В обоснование такого решения услышали что-то вроде «статья тяжкая, прокуратура требует задержать», и прочий бред. Суд избрал Алексею меру пресечения в виде запрета определенных действий, срок которой раз за разом продлевался. На проверке показаний на месте (под видеозапись) обратили внимание следователя на следы от лома на входной двери, на сам лом, на окно, открытое окно, через которое Владимир попал в дом.

Отдельно указали на осколки стекла, выбитого Алексеем в попытке сбежать. Судебно-медицинский эксперт установил у потерпевшего две раны: на голове (без вреда здоровью) и колото-резаную рану живота, которая «потянула» на тяжкий вред здоровью. С раной живота всё было понятно, она образовалась от удара, нанесённого Алексеем. Откуда рана на голове?

Этого ни Алексей, ни потерпевший пояснить не смогли. Возможно, он получил её при падении на пол, на котором лежали осколки стекла, разбитого Алексеем? Возможно, но этот вопрос нужно было задавать судебно-медицинскому эксперту, чего делать никто не стал.

Кто виноват и что делать?

К нашему удивлению, следователь решил попытаться направить дело в суд с обвинением в покушении на убийство. Удивили следователя и мы: заявили ходатайство о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей. Дело для этого подходило идеально: ситуация произошла «один на один», соседка подтверждала, что Алексей был в шоке и просил вызвать «скорую» и полицию. Да и сам подзащитный очень внятно и красноречиво описывал ситуацию.

Из его рассказа следовал только один вывод: иного пути у него не было, ранение причинено правомерно, а убивать потерпевшего он не хотел. Достойную позицию занял и сам потерпевший, который признал и свою вину в ситуации — заявив, впрочем, что «ничего такого», проникая в дом, «не хотел».

В дополнение к этому приложили два ходатайства: на имя прокурора — о возвращении дела для производства дополнительного расследования, и в суд — о возвращении уголовного дела прокурору. Второе ходатайство намеренно сделали кратким, чтобы, во-первых, не раскрывать все найденные в деле недостатки, а во-вторых, иметь возможность его дополнить непосредственно перед проведением предварительного слушания — когда дело будет уже в суде, и в нём не получится ничего изменить.

После подписания протокола ознакомления с материалами дела про нас забыли на месяц с небольшим. После этого последовало предложение: производство по делу возобновляется, действия Алексея переквалифицируются на ст. 114 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны), дело прекращается на следствии в связи с примирением сторон.

Требования материального характера отсутствуют, вину признавать необязательно. Поразмыслив над предложением, Алексей принял решение с ним согласиться. Признаться честно, мне было морально тяжело смириться с его выбором, но в то же время я понимал его нежелание бороться с паровым катком отечественного правосудия.

Переквалификация лишала его возможности требовать рассмотрения дела с участием присяжных, а профессиональный судья с лёгкостью осудил бы его — гарантировать иной исход дела я был не вправе. Поэтому «лучше синица в руках».  Вместо длительного срока лишения свободы (в случае осуждения за покушение на убийство) — прекращение дела «без аннексий и контрибуций».

Программа — минимум достигнута, живём дальше. Да, это дело досталось мне по назначению.