Прекращение уголовного дела по ст. 264 УК РФ с назначением судебного штрафа в соответствии с ст. 25.1 УПК РФ и ст. 76.2 УК РФ на стадии предварительного расследования. Московская область, 2018 год

Когда в 2016 году было введено понятие прекращения дела с назначением судебного штрафа, я решил, что наконец-то на законодательном уровне решилась существовавшая проблема с прекращением дел на стадии следствия.

В чем была проблема?

Дело в том, что человек, впервые столкнувшийся с уголовным делом небольшой или средней тяжести, прочитав в законе, что дело можно прекратить с примирением сторон (ст. 25 УПК РФ), радостно прибегал к следователю (дознавателю) с соответствующим ходатайством.

Последний же вынужденно расстраивал «радостного человека», отказывая в ходатайстве и предлагая примириться в суде. Мол, это право следователя прекращать дело, а не обязанность.

Адвокатам, знающим эту «кухню» изнутри, нередко приходится объяснять доверителям в таких случаях, что это связано с показателями результативности работы следователя и всего следственного подразделения. Так, если следователь (дознаватель) направил дело в суд – молодец! Прекратил – перечеркнул результаты работы подразделения.

Поэтому, с введением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа, казалось бы, проблема должна была быть решена. Теперь следователь собирает минимальные доказательства по делу, возбуждает ходатайство перед судом (то есть готовит всего одно постановление), и суд за одно заседание прекращает дело, назначив обвиняемому судебный штраф.

На первый взгляд все очень просто, и приемлемо для всех: обвиняемому теперь даже примиряться с потерпевшим совсем необязательно, достаточно просто загладить причинённый вред, следователю такое решение по делу идет в положительные показатели результативности работы, конечное решение принимает всё тот же суд, а в казну уплачивается штраф.

Однако так оказалось лишь в теории. На практике же складывается совершенно другая картина.

Дело, прекращения которого мне удалось добиться, оказалось лишь вторым (!) прекращенным на стадии предварительного следствия, в одном из крупнейших подмосковных городов (с численностью населения свыше 150 тыс. человек), и это за весь период действия ст. 25.1 УПК РФ и ст. 76.2 УК РФ вплоть до начала 2018 года (то есть за период времени свыше 1.5 лет).

Если верить прокурору, участвовавшему в процессе, количество прекращенных дел с назначением судебного штрафа на стадии судебного рассмотрения за тот же период равно 11, что тоже ничтожно мало для такого города. 

Итак, расскажу, как же мне удалось добиться прекращения уголовного дела по ст. 264 УК РФ с судебным штрафом на стадии следствия.

Один из моих доверителей, которого я защищал на тот момент по обвинению в совершении преступления предусмотренного ст. 228.1 УК РФ попал в ДТП вместе со своим другом. Друг получил серьёзнейшие повреждения, и то, что он остался жив, наверное, можно назвать чудом, сотворенным в том числе руками врачей.

Уголовное дело по ч.1 ст. 264 УК РФ следователь возбудил спустя почти полгода с момент ДТП, что по времени то ли умышленно, то ли случайно совпало с окончанием судебного рассмотрения первого дела доверителя с обвинением в сбыте наркотиков.

По ст. 228.1 УК РФ доверителю было назначено условное наказание. Как удалось добиться такого приговора, при непризнании вины доверителем, думаю следует рассказать в отдельной публикации.

В этой же публикации важно то, что при назначении наказания за новое преступление суд должен был руководствоваться положением ч.5 ст. 69 УК РФ, и частично или полностью сложить наказания. А каким будет результат сложения, если одно из слагаемых — 5 лет условно, а второе — пока еще не известно? Проверять это на себе, по понятным причинам, не хотелось, поэтому было принято решение действовать.

По версии следствия, автомашиной управлял мой доверитель, не имеющий водительского удостоверения, а на переднем пассажирском сиденье находился его друг. На участке автодороги он случайно зацепил обочину, автомашину занесло, в результате чего она пересекла проезжую часть и «врезалась» в столб электропередач.

Доверитель, воспользовавшись тем, что нет очевидцев происшествия, и тем, что его товарищ впал в кому, не стал рассказывать правду инспекторам ГИБДД, а сразу после ДТП стал утверждать, что за рулем сидел сам пострадавший. Инспекторов  это устроило, а вот опытного начальника отделения по расследованию ДТП — нет.  В связи с чем, он возбудил уголовное дело и принялся лично его расследовать в качестве следователя.

После ДТП, доверитель совместно с другими общими друзьями организовал сбор пожертвований на дорогостоящую операцию пострадавшему другу. За счет различных ресурсов собрал достаточно немаленькую сумму, которая была передана сестре пострадавшего.

Кроме того, написал ряд расписок о передаче в будущем еще определенной суммы денег пострадавшему. Исходя из логики следователя, это было ни что иное, как прямое доказательство вины доверителя.

То, что я вступил в дело с самого начала расследования, давало мне широкие возможности для маневра.

Одним из первых было мое предложение следователю прекратить дело с судебным штрафом, т.е. по ст. 25.1 УПК РФ, однако, получил категоричный отказ.

После ознакомления с частью материалов дела, в рамках п. 6 ч.1 ст. 53 УПК РФ, было принято решение на этой стадии не подтверждать и не опровергать первоначальную версию доверителя. Исходя из складывающейся ситуации по делу, положения ст. 51 Конституции РФ были как нельзя кстати.

Просто ссылаясь на то, что  в материалах дела имеются объяснения моего доверителя  о нахождении за рулем самого пострадавшего, я заявил ходатайство о проверке этой версии экспертным путем, а именно проведением комплексной автотехнической и судебно-медицинской экспертизы, из своего опыта и из конкретных обстоятельств ДТП понимая, что наиболее вероятно будет дано заключение о невозможности ответить на поставленные вопросы, либо ответы будут носить вероятностный характер.

Следователь, видимо, понимая то же самое, отказал в проведении экспертизы. По этим же причинам следователь рискнул отказать в ходатайстве поставить дополнительные вопросы на СМЭ, в том числе такие элементарные вопросы как: «от удара об какие элементы салона автомашины образовались телесные повреждения» и т.п.

Понимая, что следователь любой ценой намерен направить дело в суд, параллельно со следователем, я так же занялся выяснением обстоятельств и подготовкой к судебному разбирательству. Опрашивая общих друзей, которые сразу же после ДТП выезжали на место происшествия, выяснил ряд очень интересных обстоятельств. Так, друзья утверждали, что сами пытались понять, что произошло на самом деле и разглядывали следы.

Они были совершенно уверены, что до съезда на обочину был след торможения на проезжей части. И даже, как оказалось, они настойчиво спрашивали доверителя после ДТП о том, что именно их испугало и заставило тормозить и выезжать на обочину. А это существенным образом разнилось с тем, что инкриминировал следователь.

Интересно, что к материалам дела не были приобщены фотографии участка автодороги, с началом следов торможения. А такое сложно себе представить по делам данной категории, если, конечно, это не было сделано умышленно. Забегая вперед скажу, что в последующем выяснилось, что основная масса фотографий так и осталась в компьютере следователя, не попав в материалы уголовного дела.

 Кроме этого, друзья единогласно утверждали, что потерпевший совершенно не помнит обстоятельства ДТП, что совершенно логично, учитывая тяжесть полученных черепно-мозговых травм и столь длительное нахождение без сознания.

О том, что он не помнит обстоятельства произошедшего, потерпевший, кроме прочего, рассказал судебно-медицинскому эксперту, что нашло свое отражение в тексте экспертизы. Об этом, кроме прочего, потерпевший проговорился еще и на очной ставке при ответе на мой вопрос, после чего очная ставка превратилась в цирк с отводами вопросов адвоката под любыми предлогами. 

При изложенных обстоятельствах, с учетом прямых доказательств наличия опасности для движения, в отсутствие очевидцев дорожно-транспортного происшествия, в отсутствие надлежащей фиксации вещно-следовой обстановки на месте происшествия, уверен, занимающиеся данной линией уголовных дел коллеги, сразу поймут, как непросто будет следователю опровергнуть грамотно выработанную версию защиты, тем более если она будет включать в себя сразу два обстоятельства, исключающих виновность доверителя.

А из материалов уголовного дела следовало, что следователь даже не пытался опровергнуть никакую из возможных следственных версий, кроме версии о том, кто на самом деле находился за рулем. А опровергать эту версию стал топорно, как в принципе свойственно следователям.

Так, он добился от потерпевшего прекрасной памяти, несмотря на вышеописанную тяжесть перенесенной травмы. Конечно же потерпевший дал показания, полностью подтверждающие обвинение, в том числе о том, что помнит, как автомашина «зацепила» обочину, от чего ее занесло и т.д.

Потратив столько сил, чтобы доказать нахождение за рулем, следователь заметно насторожился, когда услышал от меня вопрос: «Почему Вы вообще решили, что мой подзащитный и дальше будет придерживаться версии, что не он был за рулем?». Особенно внимательно он отнесся к ходатайству, заявленному по окончанию ознакомления с делом, в котором в том числе указывалось на:

— недостатки осмотра места происшествия, без надлежащей фиксации следов

— отсутствие автотехнической экспертизы на предмет установления механизма ДТП, а также исследования технического состояния автомашины

— необходимость проведения психиатрической экспертизы в отношении потерпевшего, на предмет способности правильно воспринимать и описывать им обстоятельства, предшествующие ДТП

— и другие.

Конечно, изложив следователю  свою версию произошедшего, можно было бы добиться еще большего эффекта, однако в этом случае мы бы потеряли ряд серьезных преимуществ на предстоящем суде. Поэтому рисковать не стоило, а вышеизложенного оказалось достаточно для достижения результата. 

В итоге, в одной из инстанций, куда следователи иногда ходят советоваться по сложным делам, не будем ее тут называть, нашему следователю порекомендовали дело в таком виде не приносить, а провести следственные действия и экспертизы, на которых настаивала защита, в том числе комплексную судебную экспертизу.

Узнав об этом, я вновь предложил следователю прекращение дела с судебным штрафом. В этот раз предложение оказалось более заманчивым. Теперь следователь, оценив объем предстоящей работы, его наиболее вероятный результат, а также сроки необходимые для этого, соотнеся их, по моей подсказке, со сроками давности по делу, дал свое согласие, предварительно согласовав это с руководителем.

Далее все достаточно просто. Не произведя по делу более никаких следственных действий, загладив вред потерпевшему и оказав помощь следователю в подготовке ходатайства перед судом (дабы подстраховаться от допущения ошибок в постановлении), оказались в суде.

В судебном заседании было достаточно подтвердить соблюдение всех оснований для прекращения дела, наличие которых обязательно влекло прекращение дела, независимо от желания суда, а также добиться небольшого размера штрафа, приемлемого для доверителя, что и было достигнуто.

Результат: уголовное дело прекращено по ст. 25.1 УПК РФ и ст. 76.2 УК РФ, назначен судебный штраф в размере 20 000 рублей.

Вот так, достаточно непросто удалось доверителю воспользоваться своим, казалось бы законным правом на прекращение уголовного дела с судебным штрафом.