Фантом российского уголовного процесса- презумпция невиновности

Мы не собираемся в настоящей работе «открывать Америку», утверждая что «Презумпция невиновности»  — фикция и либеральный фантом в России. Думается, что  каждый  практикующий адвокат, да, что там адвокат, каждый, привлеченный в России к уголовной ответственности, это знает. Наше намерение состоит лишь в том, чтобы тезисным образом раскрыть суть сделанного на конференции доклада – Презумпция невиновности как  форма реализации  права на защиту.

 Действительно, несколько смешно полагать Презумпцию невиновности  именно принципом уголовного  процесса, несмотря на то,  что именно так она  определена действующим Уголовно- процессуальным законом. Принцип, если это принцип, — неизменное сквозное начало, которое обеспечивается в любой форме бытия явления, до тех пор, пока имеется возможность констатировать бытие этого явления. Более того, пока сохраняется принцип, приписываемый явлению, можно говорить о его экзистенции. Заметим, что остальные принципы, указанные в УПК РФ, также весьма далеки от указанного определения.

 Собственно, наш процессуальный закон -  больше  свод шаманских формул, чем описание методологии рассуждения  для такой формы познания как суд. Отчасти это продиктовано тем, что  мы постоянно меняем свою историю в угоду телеологии политического настоящего.  Повелось это у нас еще от Петра I, который вдруг задумал исторически стереть все монгольское наследие, утвердив Россию державой европейскою. Совершенно уж чудовищные формы это приобрело при реформах второй половины ХIХ века (отмена крепостного права  здесь сравнима с «дарованием воли» своей собаке, которую попросту больше нечем кормить) и уж совершенно больные формы при  большевистской революции…

Надо понимать, что с точки зрения какого- нибудь инвестора Старого Света, оперирующего суммой инвестиций, ну, скажем так,  миллиардов  в десять долларов США, в современной России  нет и не может быть никакой правовой системы, отвечающей критериям цивилизованности именно в силу тяжелой наследственности. Нашим западным коллегам совершенно  непонятно каким образом мы здесь пытались построить «правовое государство», как нам непонятно,  как  в каком – нибудь регионе в районе экватора при температуре +40 можно слепить «снежную бабу».

Институты западного типа, которые мы копируем (подразумевая в  них возможность применения к нам именно в силу того, что у нас все создано искусственно, заимствовано и другого, собственного, мы не знаем) совершенно  не работают именно в силу того, что  там, у них, они естественным образом сложились как традиция, как естественность. Прецедентное право – это фактически наследие преторского права, идея  формально — юридического равенства, чего уж греха таить, все же была тоже высказана впервые в праве перегринов и тех же преторских эдиктах, неправда ли? Ну, и так далее…

Сказанное в полной мере  применимо, например, к Презумпции невиновности.  У любого же, кто  читает ст. 14 УПК РФ,  совершенно справедливо возникает вопрос, а кем же  считается  невиновным подозреваемый, обвиняемый? И знаете ли, на эту тему у нас  можно очень даже поспорить, в том числе на станицах  научной печати...

Должен ли следователь считать невиновным фигуранта, на которого указали очевидцы преступления? А очевидец? О потерпевший? А орган дознания, который осуществляет ОРМ? А в случае возбуждения  уголовного дела в отношении неустановленного лица  кого считать невиновным? А как же  особый порядок, когда запрещено обжалование  приговора  в апелляцию по  фактическим обстоятельствам  дела (ст. 317 УПК РФ )? То есть факты дела в презумпцию невиновности не попадают, а она распространяется только на  вину, на интеллектуально- волевое отношение лица? А почему при особом порядке нет такого же требования для кассации (специально указывается на апелляционное обжалование)? Ведь, презумпция невиновности действует до вступления  приговора суда в законную силу, это требование аж Конституции РФ, а тут наоборот нарушение, запрет  обжалования на стадии не вступления в законную силу и полная свобода при вступлении в законную силу?  И так далее… 

Все потому, что правосудие в России  никогда не знало независимого суда, может быть за редким исключением предреволюционных реформ второй половины XIX века, которые ее на самом деле и обеспечили (именно эта версия теплит душу управленцев судебной реформы на Старой площади, чего греха таить). Поэтому столь очевидное  для Великих Просветителей  утверждение, юридический перевертыш praesumptio boni viri, являющийся результатом правопорядка, поддерживаемого правосудием, просто не мог по их мысли иметь другого адресата, кроме суда, а суд иной функции, кроме как снятия социального противоречия на основе справедливого судопроизводства. Они –то, революционеры, понимали, что выделение суда в отдельную власть и забота о нем необходимы именно в силу того, что народу для достижения справедливости должно быть легче обратиться в суд, чем взять в руки оружие. Они –то читали Стагирита — правитель, который пытается воздействовать на суд похож на того, кто сначала искривляет линейку, а затем пытается с ее помощью построить здание…

 Ну, и наконец, они же не знали, что спустя 200 с лишним лет, в России, избавившейся  от большевиков, задумают принять проевропейский уголовно- процессуальный кодекс, чтобы как во всем цивилизованном мире было…

 Они полагались на доступную им естественность, которую считали приемлемой именно для своей страны, исходя из доступных им реалий, впервые о мировой революции заговорил серьезно только Владимир Ленин спустя сотню лет.

Поэтому не будем ругаться на Великих Просветителей, как говорится (и случай МН17 в 2014 это доказал), «техника в руках индейцев — металлом».

Задумаемся, почему в России презумпция невиновности стала фикцией, фантомом для каждого бывавшего в уголовном суде?

Собственно,в докладе на конференции мы потому определили презумпцию невиновности только лишь как форму реализации  права на защиту, что  уголовный процесс в России оставляет сфере ее реализации самую малую часть – те стадии, где появляется подозреваемый, обвиняемый.  При этом статус подозреваемого у нас определен крайне размыто (до оснований ст. 46 УПК РФ – это в основном мыслительная  деятельность субъекта уголовного преследования, так называемое «бытие в возможности»).

 Между тем, уголовное процесс (уголовное судопроизводство) у нас очень широко ведется и без лица, где соответственно о презумпции невиновности и речи быть не может. При этом надо понимать, что у нас разделяется уголовное преследование, под которым понимается: «процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления» ( ст. 5 п. 55 УПК РФ), то есть только, когда речь идет о существующем подозреваемом (ст. 46 УПК РФ), обвиняемом (ст. 47 УПК РФ)  можно говорить о наличии уголовного преследования, до этого уголовного преследования не существует, а есть уголовное судопроизводство, которое определено как: «досудебное и судебное производство по уголовному делу» (п. 56 ст. 5 УПК РФ).

Отсюда можно сделать вывод: презумпция невиновности действует  только в стадии  уголовного преследования, которое несколько уже уголовного судопроизводства вообще, так как последнее включает в себя и производство до того, как выявлен конкретный субъект, совершивший преступление.

Поэтому говорить  о презумпции невиновности, как о принципе Уголовного  судопроизводства  некорректно (а именно так названа глава 2 УПК РФ – «Принципы Уголовного судопроизводства»). Вот это, казалось бы, безобидное почти терминологическое замечание, вызвало бурю протеста на нашей конференции.

Почему так? Потому, что всем присутствующим хотелось бы иного положения вещей, чтобы как во всем цивилизованном мире было…

 Но пока в России деятельность органов дознания, осуществляющих оперативно- розыскную деятельность, включена в уголовное судопроизводство (уголовный процесс).

Посмотрите.

ст. 144 УПК РФ: «Дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, принять по нему решение в срок не позднее 3 суток со дня поступления указанного сообщения»;

ст. 5 УПК РФ: «24) органы дознания — государственные органы и должностные лица, уполномоченные в соответствии с настоящим Кодексом осуществлять дознание и другие процессуальные полномочия»;

 ст. 40 УПК РФ относит к органам дознания: «1) органы внутренних дел Российской Федерации и входящие в их состав территориальные, в том числе линейные, управления (отделы, отделения, пункты) полиции, а также иные органы исполнительной власти, наделенные в соответствии с федеральным законом полномочиями по осуществлению оперативно-розыскной деятельности»;

ст. 1 ФЗ «Об оперативно- розыскной деятельности»: «Оперативно-розыскная деятельность — вид деятельности, осуществляемой гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов, уполномоченных на то настоящим Федеральным законом (далее — органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность), в пределах их полномочий посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий в целях защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств»

И так далее, при желании  можно долго цитировать законодателя.  Такое положение вещей означает, что будучи полноправными участниками уголовного судопроизводства  органы дознания, например, осуществляют проверку сообщения о преступлении в рамках ОРД, иногда, как мы знаем, годами наблюдая и собирая информацию, провоцируя, инсценируя… Затем собранные тайным образом материалы передаются рапортом в органы предварительного расследования, где  возбуждаются дела в отношении неустановленных лиц, полученная искусственная, порой, база обвинения надлежащим образом закрепляется… И все это тайно в режиме сначала гостайны, затем следственной тайны…

Затем появляется лицо, которому не говорят, что он подозреваемый (ведь, нет оснований ст. 46 УПК РФ), его сначала допрашивают свидетелем… затем предъявляют обвинение, задерживают, допрашивают, заключают под стражу, сразу «заканчивают» предварительное  расследование и  приступают к  ст. 217 УПК РФ, ограничивая по суду во времени. Затем расследованное дело поступает в суд, когда еще ни одна из жалоб, поданных адвокатом, не «отлежала» своего месячного срока, а потому не будет рассмотрена как уже не входящая в компетенцию, ибо дело уже за судом. Суд, лишенный иной картины мира, кроме той, которую на протяжении нескольких лет, месяцев, собирали в рамках уголовного судопроизводства по делу органы дознания, предварительного расследования,  с постоянной каруселью гособвинителей в процессе,  заставляющей его принимать сторону обвинения  в силу самой динамики процесса, конечно же осудит.

Вот и получается, что уголовный процесс, уголовное судопроизводство, у нас можно представить  в виде следующей схемы (учитывая еще и «процессуальный баскетбол», когда материалы органов дознания «дорабатываются» органами предварительного расследования через отказ в возбуждении, с последующей отменой и возобновлением проверки сообщения о преступлении)

И нет в трех этих секторах (ОРД, неустановленные лица, «баскетбол»),  до появления подозреваемого, обвиняемого, никакой презумпции невиновности, ни в качестве банального предположения, ни как принципа, ни уж тем более  как института, охраняющего права личности.

 Согласен, что это обидно и больно, что именно это вызвало столь существенные возражения при самом докладе, но в такой стране как Россия, в ее текущем больном положении, когда есть основания полагать, что наша государственность – это остаточная жизнедеятельность в трупе, одним из самых необходимых лекарств является Правда.

Последняя заключается в том, что такой принцип Уголовного процесса как Презумпция невиновности у нас, в нашем уголовном судопроизводстве (процессе), таковым законодательно не является, не говоря уже о фактическом положении дел.

 И это не слепота законодателя, не техническая ошибка правотворчества, если только не верить Фридриху Ницше (близорукость не слепота, она — трусость). Полагаем, что текущий уровень законодательного  обеспечения презумпции невиновности в нашем Уголовно- процессуальном законе является составной частью обмана Российского народа, это средство и способ усыпить  бдительность привлекаемого к уголовной ответственности, в целях реализации организованного права на насилие в отношении любого.

Надо прекратить дурачить Наш народ...